— Оксана резко повернулась к нему.
Игнат хлопал глазами, силясь понять, чем провинился.
— Неужели ты не понимаешь, что им сейчас нужно побыть наедине?! Они так давно не виделись! За годы разлуки между ними выросла стена отчуждения, они стесняются друг друга в присутствии посторонних людей. Да-да, мы для них посторонние! И не спорь! Они должны побыть наедине, мы обязаны дать им эту возможность! Кто знает, может у них есть всего одна ночь, последняя!
Игнат слушал ее гневную речь, и стыд заползал в душу. Как же он мог не подумать об этом? А еще журналист, знаток человеческих душ! Он горько улыбнулся. Оксана, как всегда, права. Своей чистой, доброй душой она уловила то, чего не смог понять его практичный мозг.
Оксана еще что-то говорила, но он уже не слушал. Он шагнул к ней и обнял. Оксана умолкла на полуслове, ее глаза блестели в свете звезд. Вокруг шумели сосны, ветер шевелил их волосы, ночная прохлада ласкала кожу.
— Ты, как всегда, права! — прошептал он. — Но я думаю, все те слова, которые ты произнесла про Егора с Настей, относятся и к нам. У нас в последнее время тоже было... нам тоже надо...
Он впервые запутался в словах. Отчего-то лишним показалось формулировать их ошибки. Оксана была с ним полностью согласна, ей не нужны были слова. Она потянулась к нему как цветок к утреннему солнцу, и он понял, что слова не нужны. Он прижал ее крепче и поцеловал так, как может целовать лишь любящий человек.
Настя сидела у костра и глядела на Егора. Немало времени прошло с тех пор, как Оксана увела Игната, но он не проронил ни звука. Беззвучно журчал ручеек времени, неумолимо отсчитывая минуту за минутой. Егор сидел и смотрел в огонь. Он словно все еще был на вершине скалы, окружающий мир мало волновал его. Настя страшилась с ним заговорить — вдруг он не ответит? Может быть, он снова ушел в глубокую медитацию?
Но бесконечно долго молчать нельзя. Молчание давило на душу, навевало тревогу.
— Егор... — проговорила она.
Голос подвел ее, она умолкла. Глаза зло блеснули, она яростно откашлялась. Веки Егора дрогнули, что-то изменилось в его глазах. Он не поменял позу, но теперь Настя точно знала, что он ее слышит. Она почувствовала, что он не меньше ее желает быть с ней, но что-то мешает. Два года наложили свою печать.
Настя посмотрела на него — и что-то изменилось. Ее голос и еле заметное подрагивание век Егора разрушило стену отчуждения. Перед ней снова был Егор. Ее любимый Егор. Годы не пощадили его, он стал другим, но та частица счастья, которая была в нем всегда, не угасла. Теперь Настя отчетливо чувствовала это. Может быть, эта частица спряталась глубоко внутри, прикрылась толстым защитным панцирем, но она есть.
Настя встала и подошла к нему сзади. Ее руки легли на его широкие плечи. Руки будто коснулись камня, прохладная кожа скрывала под собой монолит твердых мышц. Егор высился рядом с костром словно статуя бога войны. Настя вспомнила, каким он был раньше, еще до Роста. У него не было такой мощной мускулатуры и живота с квадратиками пресса тоже не было. У него был милый, мягкий животик и нежные руки, не такие, как сейчас, окаменевшие и холодные.
Настя погладила валики мышц. Егор сидел, не шевелясь. Он не сделал попытки обернуться к ней, лишь замер, словно страшась увидеть ее глаза. Только краешком подсознания она ощущала, что ее прикосновения пробуждают в нем забытые чувства.
— Ты такой напряженный! — сказала она. — Хочешь, я сделаю тебе массаж?
Не дожидаясь ответа, она принялась массировать твердые как камень мышцы шеи и плеч. Егор вздрогнул и замер, словно боялся спугнуть ее желание. Настя изо всех сил щипала и мяла эти неподатливые пласты, пальцы ее хрустели и наливались предательской слабостью. По всему телу выступил пот. Оказывается, это немалая физическая нагрузка — делать массаж. Поначалу ей показалось, что ничего у нее не выйдет. На глазах выступили слезы обиды — ничего не получается. “Словно массирую холодную статую”.
И вдруг она почувствовала, как напряженные узлы мышц расслабляются под ее руками, ее упорство и теплота растопили камень в эластичный пластилин. Настя почувствовала, как теплота ее рук проникает под его кожу, под прохладной поверхностью просыпаются живительные потоки. Кровь приливает к поверхности, мышцы расслабляются, груз усталости растворяется в приятной истоме.
Это придало ей сил. Пот катился с нее ручьями, но Настя усилила старания. Теперь она чувствовала, как откликается тело Егора на каждое ее движение. Она прошлась вдоль спины, и везде, где она касалась Егора, к коже приливала кровь, мышцы расслаблялись, оживали, переставали быть вырезанными из камня.
Настя поверила в свою силу. Она обхватила Егора, прижалась к нему сзади, руки скользнули по широким пластам грудных мышц, коснулись живота.
— А теперь нам нужно прилечь... — Ее горячее дыхание обожгло его ухо.
Егор безропотно поддался движению ласковых рук. Он лег на спину, Настя склонилась над ним. Костер кидал прыгающие блики на его обнаженный торс. Настя залюбовалась совершенной фигурой. Ее рука легла на бронзовую грудь, едва касаясь, заскользила по коже. Настя чувствовала, как его тело отзывается на ее прикосновения. Кожа розовела и нагревалась, кровь приливала к ней, давая тепло. Лицо Егора кривилось, словно он пытался, но никак не мог вспомнить, как же это прекрасно — чувствовать.
Пальцы Насти коснулись его лица. Ее большие глаза звездами мерцали в ночи. Ты вспомнишь, как бы шептали они, мы вместе вспомним. Она наклонилась к нему и поцеловала. Его губы были твердыми, словно вырезаны из дерева. Настя целовала их, еще и еще, пока не почувствовала, как они дрогнули, потянулись к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143