— Прощай, Тильво!
— Прощай, певец!
— Прощай и спасибо тебе!
К Тильво подходили души людей и растворялись в густом тумане. Наконец странное видение померкло, и певец оказался в знакомой комнате башни. Он сидел на стуле, на коленях у него была дайла. Очень сильно болела правая рука. Тильво посмотрел на неё. Пальцы были в крови. Видимо, он с таким ожесточением играл, собирая Силу для удара по Небу, что поранил руку, словно неумелый ученик, решивший, что теперь он настоящий мастер и может сыграть мелодию любой сложности.
— Лайла! Мы победили! — выпалил певец первое, что пришло ему в голову.
— Я знаю, Тильво. — Голос у девушки как-то странно изменился.
Тильво повернулся к Лайле и вздрогнул. Девушка старела на глазах. То, что происходит с человеком за десятилетия, с Лайлой происходило за считанные мгновения. Тильво видел, как седеют её волосы, как сморщивается кожа, как появляются на лице морщины.
— Что с тобой? — в страхе спросил Тильво.
— Я ухожу, — незнакомым для певца голосом ответила Лайла.
— Но как? Почему?
— Я выполнила свою миссию, теперь я возвращаюсь в сердце мира. А тело без души всегда преврашается в прах.
— Но почему? Почему ты просто не можешь состариться, как все обычные люди? — не мог успокоиться Тильво. — Я… Я хотел бы остаться с тобой.
— Я и так всегда буду с тобой, Тильво. В шелесте листвы, в пении птиц, в вое ветра. Ты всегда сможешь меня услышать, а я тебя. А чтобы любить мир, необязательно им обладать, — сказала Лайла уже совсем старческим голосом. — И я хочу сказать тебе спасибо, бессмертный человек Тильво. Спасибо, что дал мне познать человеческую любовь. Я теперь буду по другому относиться к людям, и может статься, что я буду любить их больше, чем зверей и птиц. Духи растворились в мире, и теперь человек мой полноправный хозяин. Прощай!
— Прощай! — прошептал певец. — Я буду помнить о тебе, душа мира.
Вскоре всё было кончено. От Лайлы не осталось ничего. Лишь горстка серого праха лежала на полу башни. Тильво наклонился и просеял его сквозь пальцы. Певцу захотелось заплакать от обиды, но слезы не хотели литься из глаз. Тильво сидел и рассеянно просеивал в руках прах совсем ещё недавно живой девушки.
— Тильво! — Голос Одэнера заставил вздрогнуть певца. — С победой тебя!
— Тебя тоже, — ответил певец.
Он совсем забыл, что связь с башней во время битвы не прекращалась ни на минуту.
— Башня! Дай изображение! — приказал певец. Зеркало замерцало, и на нём появилось лицо Одэнера.
— Она умерла, — только и мог сказать Одэнеру Тильво.
— Она вернулась в сердце мира! Пойми же, хоть она и казалась тебе обычной девушкой, Лайла на самом деле слишком далека как от человека, так и от бессмертного. Тебе было бы с ней тяжело.
— Но я… Я не знаю. Она ничем не отличалась от обычной девушки. Даже наряды примеряла.
— Она примеряла на себя шкуру человека. Она другая, ты должен понять это. Она даже могла бы ещё на какое-то время остаться, если бы захотела.
— Ты уверен в этом? — Тильво нахмурился. — Хочешь сказать, что этот мир просто использовал нас с тобой, чтобы не быть поглощённым Бездной?
— Не знаю, — пожал плечами Одэнер. — Мне по крайней мере так кажется. Я, как и ты, впервые столкнулся с живым воплощением души мира.
— Со мной приходили прощаться души людей, что пребывали на Небе, — сказал Тильво.
— И что они тебе сказали?
— Это слишком личное. — Тильво почему-то не хотелось рассказывать бессмертному про последний разговор с Рандисом и другими умершими людьми, хотя ничего личного на самом деле в этом не было.
— Извини, — Одэнер улыбнулся. — Куда ты теперь?
— Не знаю, — пожал плечами Тильво, — может быть; если бы Лайла осталась жива, то я бы осел в какой-нибудь тихой деревеньке. Взял бы в аренду у местного господина небольшой надел земли.
— А теперь, когда Лайлы не стало?
— Я не видел ничего, кроме острова. Остров хоть и велик, но всё-таки это не целый мир. Скорее всего я отправлюсь странствовать. Хочу посмотреть и Большую землю, и Северные острова, побывать на юге и на востоке. Я умею петь и этим всегда заработаю на хлеб. А в тех краях, где песня не в большом почёте, я могу пригодиться как воин. Я хоть и знаю, что мой опыт владения мечом, доставшийся мне от другой жизни, рано или поздно должен исчезнуть, всё-таки надеюсь, что это случится не завтра. Интересно, как всё-таки люди отнесутся к тому, что Неба не стало?
— Мне тоже интересно, — Одэнер улыбнулся. — Ты какое-то время пробудешь в башне?
— Думаю, что да.
— Тогда ещё поговорим. А мне нужно сделать ещё одно дело.
— Какое?
— Похоронить посвящённых.
Этот день надолго запомнился Сыну Неба. Теперь уже бывшему Сыну Неба. Когда вместо привычных красок Неба вышину залил сплошной светло-голубой цвет и появился огненный шар, Сын Неба понял, что это конец. Конец прежнему миру. Его почему-то не волновало, каким образом всё это произошло. Главное, что это случилось. И теперь живое воплощение отлично работающей машины, состоящее из Слуг Неба, Воинов Неба, Мечей Неба, больше не существовало. А это значит, что и существование Небесной обители теперь под угрозой. И надо что-то делать. Иначе привычный, такой спокойный мир, где каждый человек занимал строго определённое ему место, может погрузиться в хаос.
На площади толпился народ. В гуле голосов Сын Неба старался уловить настроение толпы. Люди были испуганы и ждали ответа. Сын Неба понимал, что сейчас, только сейчас и никогда больше, у него есть единственный шанс, и он должен им воспользоваться.
— Дети мои! — стоя на балконе своего кабинета, начал свою речь перед огромной толпой Сын Неба. — Это свершилось!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104