Пэт с интересом просмотрела отметки. «Пятерки с плюсом». Самая низкая оценка — «четыре с плюсом».
Он родился и вырос в пятидесяти милях от Милуоки. Пэт нашла фотографию дома, на фоне которого были сняты родители отца. Мои бабушка и дедушка, подумала Пэт и осознала, что даже не знает их имен. Она перевернула одну из карточек: «Ирен и Уилсон с шестимесячным Дином».
Пэт взяла связку писем. Резиновая ленточка, которой была перехвачена пачка, лопнула, и письма рассыпались по ковру. Пэт быстро собрала и стала читать.
"Дорогая мама!
Спасибо тебе. Кажется, эти слова — единственное, чем я могу отблагодарить тебя за все жертвы, которые ты приносила годами, чтобы я мог окончить колледж и юридическую школу. Я знаю все о платьях, которые ты себе не купила, об отпусках, которые ты всегда проводила дома. Когда-то давно я обещал тебе стать похожим на папу. Я сдержу свое обещание. Я очень люблю тебя. И прошу: не забудь сходить к доктору. Мне очень не нравится твой кашель.
Твой любящий сын Дин".
Под письмом лежало извещение о смерти Ирен Вагнер Адамс, отправленное шесть месяцев спустя. Глаза Пэт затуманились слезами сочувствия к молодому человеку, так любившему свою мать. Она тоже испытала на себе эту щедрую любовь.
Ее ручонка, скрывшаяся в его ладони. Ее восторженные вопли, когда он возвращался домой. «Папочка! Папочка!» Она взмывает в воздух, и сильные руки подхватывают ее на лету. Она катается на трехколесном велосипеде по дорожке перед домом... Колено, проехавшееся по гравию... Его голос: "Не плачь, Кэрри, сейчас все пройдет.
Давай-ка как следует промоем ранку... Какое мороженое мы с тобой выберем!"
В дверь позвонили. Пэт сгребла фотографии и письма в кучу, вскочила и тут же поморщилась от резкой боли в ноге. Когда она второпях попыталась запихнуть бумаги обратно в коробку, добрая половина выскользнула у нее из рук. Снова звонок, на этот раз более настойчивый. Пэт заметалась по комнате, подбирая рассыпавшиеся письма и снимки, бросая их к остальным. Уже в дверях она вдруг вспомнила, что забыла спрятать фотографии родителей и тряпичную куклу. Вдруг Тоби войдет сюда и увидит их! Пэт поскорее сунула все в картонку и затолкала ее под стол.
Тоби уже собирался позвонить в третий раз, но в эту секунду Пэт распахнула дверь — и невольно отшатнулась, когда его массивная туша заполнила дверной проем.
— А я уж было собирался махнуть на вас рукой! — с деланной веселостью заявил шофер.
— Не советую махать на меня рукой, Тоби, — холодно отозвалась Пэт. Тоби смотрел на нее с недоумением, и Пэт, проследив за его взглядом, заметила, какие грязные у нее руки. Она вспомнила, как только что убирала со лба волосы, значит, лицо тоже перепачкано.
— Судя по вашему виду, вы лепили из грязи куличи. — В бульдожьих глазах Тоби мелькнуло подозрение. Он был явно озадачен. Тоби поправил пакет под мышкой, и огромный перстень с ониксом на толстом пальце снова бросился в глаза Пэт. — Куда отнести это барахло, Пэт? В библиотеку?
— Да.
Шофер последовал за ней, причем держался так близко, что Пэт это было неприятно. К тому же она слишком долго просидела с поджатыми ногами, и правая совсем онемела. Пэт старалась двигаться осторожно, но нога не слушалась.
— Э, да вы хромаете? Упали в гололедицу или что-нибудь в этом роде?
Ничего-то от тебя не скроешь, мрачно подумала Пэт и сухо произнесла:
— Поставьте коробку на стол.
— О'кей, — согласился Тоби. — Я сразу назад, а то сенатор взбесится. Не думайте, что Абигайль доставило удовольствие перерывать весь дом в поисках этих альбомов. Не надо меня провожать, я сам найду выход.
Пэт подождала, пока захлопнется входная дверь, и пошла задвинуть засов. Когда она доковыляла до прихожей, дверь отворилась снова. Стоявший за ней Тоби явно не ожидал увидеть Пэт, но быстро преодолел смущение и ухмыльнулся:
— Этот замок не удержит никого, кто знает сюда дорогу. Вы уж не ленитесь, запирайте дверь на засов. — И он зашагал к машине.
Дополнительный материал, присланный сенатором, оказался мешаниной из газетных вырезок и восторженных писем избирателей. Большинство снимков было сделано на официальных мероприятиях и не представляло интереса. Небрежно листая альбом, Пэт выронила несколько фотографий, и они разлетелись по ковру.
Последние страницы, впрочем, привлекли ее внимание: вот, например, увеличенное фото молодых Абигайль и Вилларда на скамье у озера. Сценка выглядела весьма идиллически — примерно так изображали влюбленных на миниатюрах викторианской эпохи.
Она отобрала еще несколько снимков, которые могли пригодиться при монтаже, и нагнулась за упавшими фотографиями. Под одной из них лежал сложенный листок писчей бумаги. Пэт развернула его и быстро пробежала глазами:
«Билли, дорогой, ты был великолепен на сегодняшних слушаниях. Я так горжусь тобой! Я люблю тебя безмерно и с замиранием сердца думаю о нашем будущем, о жизни и работе с тобой. О, мой милый, вместе мы действительно изменим этот мир».
Письмо было датировано тридцатым мая. Неделей позже Виллард Дженнингс погиб в авиакатастрофе.
Какое потрясающее завершение программы! Оно сразит любого, кто считает Абигайль холодной и бездушной, — только бы удалось уговорить Лютера включить текст этой записки в программу! Как он звучит вслух?
— "Билли, дорогой, — прочла Пэт, — ты был великолепен..."
Ее голос сорвался.
«Что со мной?» Пэт внезапно почувствовала раздражение и твердым голосом начала снова:
— "Билли, дорогой, ты был великолепен..."
Глава 16
Двадцать третьего декабря в два часа дня сенатор Абигайль Дженнингс сидела в библиотеке своего дома и вместе с Тоби и Филиппом Бакли смотрела выпуск новостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92