совета ждать было неоткуда, а делать что-то надо было.
Я растерялся до такой степени, что даже решил посоветоваться с Резаком, но тот, уткнувшись лицом в траву, не то спал, не то ушел погулять в иной, более спокойный и тихий мир.
Сколько бы я так сидел, любуясь на спящего, не знаю, но треск сучьев и гневные выкрики заставили меня выглянуть из-под куста. По нашим следам, особо не прячась, кто-то шел. И вряд ли ради того, чтобы обнять, напоить и накормить.
Из оружия у меня был только легкий оркский меч с длинным искривленным клинком. Больше ничего. Ни стрел, ни ножей, не говоря уже о любимом ахасте, не раз выручавшем мою шкуру. Я уже начал было присматривать себе дубинку посимпатичней или просто увесистую палку, когда из стены деревьев выскочил взмыленный… МалЙавиэУиал-младший собственной персоной с Саймоном Синекурой на пару!
— Эгей, мужики, — устало вышел я навстречу, вскинув руку, — здесь мы!
— Тролль! Слава Небесам, нашлись! — обнял меня Куп. — А где Резак?
— В кустах погляди, — кое-как отцепился я от объятий, — вы что, всей компанией сюда прибежали?
Синекура буквально прыгнул в указанное место.
— Нет, нас только трое. Дуди сзади топчется, — кивнул себе за спину эльф.
— А остальные где?
— С орками разбираются.
— Тоже дело… И что теперь?
— Жить будет, — показался следопыт, — надо соорудить носилки и двигать отсюда.
— Согласен. — Куп вытащил из ножен меч. — Дуди, пойдем, поможешь мне.
Немного порыскав, братец с эльфом притащили две здоровенные не то палки, не то оглобли. Смастерив носилки и взгромоздив на них раненого наемника, мы двинулись обратно. Весь обратный путь Дуди трещал сорокой, откровенно забивая голову.
— Мы вас сразу нашли. Только тебя там почему-то не было. Только хрюшки да тетя Рысь в кустах. Вся такая помятая, грязная, просто ужас какой-то. Кстати, зачем ты дяденьке барону переднюю лапку отдавил? Он тебя остановить хотел, а ты его сшиб да еще сверху потоптался. Обиделся человечек — ему же больно было.
— Не заметил, — понуро признался я. Мне там и недосуг было разбирать, с чего это вдруг и кому вздумалось разлечься на моем пути. — Лучше скажи, чего особо не торопились. Если бы вы двигались побыстрей, то мне не пришлось бы так долго гулять по окрестностям.
— Что значит «особо не торопились»? — оступился Куп. — Пока до лагеря добежал, пока всех собрали, потом обратно, а тебя уже след простыл. Только орки матерятся, себя развязывая.
— А этот в капюшоне?
— Ушел…
— Жаль… Я бы с ним еще разок поговорил. И с большим удовольствием.
— Спишь, бродягша? — Калина не спеша накрывал на стол. — Поднимайся, паря, хорош брюхо валять, жрахмать будем.
Открыв глаза, Само потянулся, словно проснувшийся на печке кот. И только потом осознал, что рана под лопаткой лишь нудно тянет, а не отдается резкой болью, как еще день-два назад.
Очень осторожно он привстал, опустив ноги на пол. Слегка кружилась голова, но вор понял, что может передвигаться без посторонней помощи.
Само встал во весь рост и неуверенно, как годовалый младенец, сделал первый шаг… второй… третий. Сев за стол, ощутил себя полностью обессиленным, ему захотелось спать.
— Так, не дрыхнуть! — шутливо рыкнул ведун. — На, подъешь, тебе сейчас силы нужны. Вот, попробуй, — пододвинул он широкое деревянное блюдо с аппетитно пахнущей вареной говядиной.
Крепкие зубы вцепились в мясо. Несколько дней бездействовавший желудок застонал, отвергая пищу.
— Через силу, паря, через силу. — Калина налил в кружку немного красной тягучей жидкости: — На, выпей. Это не просто винишко.
Чуть дрожащей рукой Само опрокинул в себя зелье. Жаркая волна, ошпарив горло, устремилась вниз, подавив судороги взбунтовавшегося чрева.
— Ну как? — с улыбкой спросил старик, медленно отколупливая скорлупу вареного яичка. — Ожил? Коли так, кушай, а то стынет.
— Благодарствую, — вытер губы рукой Само.
— Увидели бы сейчас тебя лекари, насмерть бы меня поубивали. — Калина налил себе белого как снег молока. — Вроде как не след больного мясушком потчевать. Мож, они и правы. А я тебе, парень, так скажу — лошадь рождена лошадью, курица курицей, рыба рыбой, а человек рожден человеком, хищником, зверем. И все эти кашки из сена годятся только для малышей и крольчат. А человек, мужик в особенности, силу в мясе черпает.
— А сами-то чего? — Вор, жуя, указал на молоко с яйцами.
— Э, сынок! — в полный голос рассмеялся дед. — Ну, какой из меня ныне мужик? Так, пень трухлявый. Эта я еще по старинке дергаюсь.
Некоторое время они ели молча.
— Я это, — зажевывая стрелку лука посоленным хлебом, прошамкал Калина, — давеча в деревне был. Тамошние звали. Ихние мужики на рыбалю ходили. Так заместо рыбех целые сети мертвяков понатаскали.
Само напрягся, перестав жевать.
— Что с баб взять, думали на викодров, живых мертвецов, напоролись. Ну, вроде тех, что в прошлом годе на Уилтаван напали. Небось слышал об этом?
Бор молча кивнул.
— Так вот, нормальные мертвяки были. Простые, в смысле. Правда, изувеченные, что те уродцы. Зазря лишь ноги топтал. Еды вот только набрал, там еще чего по мелочи…
Он снова замолчал, щуря на солнце подслеповатые глаза.
— Ты ведь, паря, знал убиенных? — Ведун даже не смотрел на гостя. — Я так думаю, какие они при жизни были, всем уже все равно. Смерть-то, она нас всех равняет. И малых и старых, и нищих и богатеев. Главное другое… Что прах их не по ветру развеян, а земле предан, как того душам надобно. Похоронили чинно, место хорошее, тихое. Если хочешь, я потом тебе покажу. А вот вещи кой-какие забрал. Глядишь, рано или поздно родня аль друзья объявятся, возвернут себе на память.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94