Искушённые в тонкостях закулисных схваток придворных кланов отметили, что вальяжный старик, которому была доверена почётная и ответственная роль принимать дары от лица императора, был человеком дяди императора, могущественного Бринслорфа из рода Вактурдов, что означало новое наступление на партию регента. Однако самого регента, Элгартиса из рода Тивингров, это, похоже, ничуть не беспокоило. Он всё так же уверенно занимал своё законное место у правой руки императора, и взгляд его больших тёмно-зелёных глаз был, как обычно, цепок, внимателен и немного ироничен. Впрочем, снизу было видно лишь то, что привычная расстановка сил осталась неизменной.
Народ, запрудивший площадь, всякий раз встречал появление новой делегации оживлённым и заинтересованным гулом. Стоящие в первых рядах, вытягивая шеи, жадно всматривались через головы стражников во все детали церемонии и затем передавали свои впечатления по цепочке назад. Возле самого оцепления была настоящая давка: протиснуться туда из задних рядов было совершенно невозможно.
По традиции, всякий подносящий дары императору имел право обратиться непосредственно к нему с несколькими фразами, поясняющими особый смысл подарка, если таковой имелся. Многие, однако, не смели воспользоваться этим правом, предпочитая смиренно промолчать. К жрецам храма Богов Неба это, впрочем, не относилось. Представив взорам собравшихся огромную плиту, на нефритовой поверхности которой среди золотых аллегорических фигур, изображающих небесные тела, был вычерчен сложный рисунок императорского гороскопа, они, после напыщенных приветствий и поздравлений, пустились объяснять действие сложного механизма, который ежедневно и ежечасно менял космограмму в соответствии с изменением расположения звёзд и светил. Сам этот драгоценный механический гороскоп производил сильное впечатление, но комментарии были скучны и непонятны. Из них следовало, что астрологическая карта императора была, как и следовало ожидать, необычайно счастливой. Как и все, рождённые в этот день и час первого осеннего месяца, император должен был обладать, и притом в несравненно большей мере, чем простые смертные, такими качествами, как рассудительность, уравновешенность и углублённость мысли. О том, что этим флегматическим натурам свойственна также вялость, лень и склонность к бесплодному фантазированию, жрецы скромно умолчали.
— …Таким образом, обратив свой взор на указатель большой золотой стрелы, его величество узнает, какие дни благоприятны для тех или иных начинаний, а в какие лучше вовсе не покидать пределов дворца, — продолжал объяснять жрец.
— Выходит, всё уже заранее известно? Что будет завтра и потом?… — неожиданно для всех спросил Арконст, не проронивший до этого ни слова на протяжении всей церемонии.
Жрец в замешательстве застыл с открытым ртом. Повисла тягостная пауза, которую никто не решался нарушить.
— Ваше величество, гороскоп показывает лишь то, что может произойти, — тихо проговорил Элгартис, почтительно склонившись к уху императора, — всё остальное — в воле богов. Но ни один уважающий себя бог или демон не предпринимает ничего серьёзного, не поинтересовавшись расположением светил.
Мальчик тихонько кивнул головой. Жрецы и церемониймейстер вздохнули с облегчением. Теперь последний мог произнести свою обычную ритуальную фразу — «Император принимает ваш дар с благосклонной благодарностью, и милость его пребудет с вами!»
Арконст всегда удовлетворялся объяснениями регента, доверяя не столько смыслу его слов, который часто бывал ему непонятен, сколько мягким и уверенным интонациям его ровного, словно гипнотизирующего голоса. Мальчик твёрдо знал, что эта большая голова с венцом чёрных с проседью волос вокруг ранней лысины заранее знает ответы на все вопросы. Поэтому, в присутствии регента он всегда вёл себя спокойно и предсказуемо.
— Расскажи мне потом подробнее… — тихо сказал император, легонько повернув голову направо.
— Разумеется, ваше величество, — так же тихо с лёгким поклоном ответил регент. Он поистине мог гордиться работой воспитателей и наставников, которыми он, оттеснив многочисленных протеже Бринслорфа, окружил юного монарха. С каждым новым публичным выходом в словах и движениях Арконста становилось всё меньше естественной детской живости и непосредственности, и всё более проступала ритуальная неспешность и величавая царственность.
А тем временем на смену жрецам Богов Неба выступили посланцы восточной страны Уртин. Ярко накрашенные бороды оттеняли их невозмутимые смуглые лица, а ветер трепал павлиньи перья на высоких пятиярусных шапках. Парчовое покрывало слетело с изящной, сработанной из красного дерева тележки, явив любопытствующим взорам ослепительное сияние тончайшей работы золотых и серебряных сосудов, блюд и кубков.
Далее в нескончаемой череде дарителей следовали посланцы далёких варварских степей, за ними — представители маленького южного царства Локнам, за ними — старейшины ремесленных корпораций вольных городов из различных провинций самой Алвиурии, затем — снова иноземцы, потом — делегации губернаторов, сатрапов и правителей, за ними — опять жрецы и маги, и так без конца. Церемониймейстер выполнял свои обязанности добросовестно, не показывая признаков усталости. Зато сам маленький виновник торжества окончательно скис и едва не падал с трона. Вдруг он, встрепенувшись, протянул руку вперёд, указывая вниз на бархатную подушечку, на которой ярко переливался в лучах солнца большой хрустальный кубок — подарок правителя северной провинции Валфана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130