Финлей вернулся к жаровне, продолжая наблюдать за человеком, который за последние годы стал им с Робертом почти отцом. Кем только не был Оливер Синклер, герцог Хаддон, старший брат их матери, за свою долгую жизнь — солдатом, королевским советником, героем битв. Образ этого спокойного и мудрого старика присутствовал в самых ранних детских воспоминаниях Финлея; юноше казалось, что волосы дяди всегда были такими же снежно-белыми, как и теперь. Оливер Синклер после гибели их отца во многом занял его место и смотрел на братьев как на собственных детей, которых никогда не имел.
— Трогательная встреча, — сухо прозвучал чей-то голос. Финлей повернулся к входу в палатку; он сразу узнал худое землистое лицо и прищуренные серые глаза Роя Ситона. Великолепно, только его здесь и не хватало!
Однако Роберт продолжал разговаривать с Оливером и лишь кивнул Ситону.
— Далеко же от дома ты забрался, дядя. Матушка здорова, я надеюсь?
Оливер весело закивал:
— Здорова, здорова — хоть я и не видел ее с прошлой весны. Ты же знаешь, как трудно добираться до этой чертовой обители. Она будет счастлива увидеться с тобой, целым и невредимым, мой мальчик. Странно, что она не написала мне о твоем прибытии.
— Ей это было бы нелегко — поскольку она ничего не знала. — Роберт помолчал и взглянул на Блэра, стараясь не встречаться глазами с братом. — По правде сказать, я никому ничего не сообщал.
В палатке повисла напряженная тишина. Финлей собрался было разрядить обстановку каким-нибудь безобидным замечанием, но молчание было таким многозначительным… Что-то странное проскользнуло во взгляде, который Блэр бросил на Ситона, а Оливер явно старался не смотреть ни на того, ни на другого. Финлей взглянул на Роберта, пытаясь определить, заметил ли тот эту странность, но лицо брата было, как обычно, бесстрастным. Блэр тут же начал вновь наполнять кубки вином, а Оливер опустился в кресло у жаровни и обратился к старшему племяннику:
— Не хочешь ли ты сказать, что вернулся тайно? Роберт покачал головой:
— Вовсе нет. Не вижу смысла скрываться. Я не совершил никаких преступлений. Приказа о моем аресте нет — если только ничего не случилось за время моего отсутствия. — Он вопросительно посмотрел на Блэра, и тот отрицательно покачал головой.
Ситон подошел к столу и налил себе вина.
— Осмелюсь предположить, что не все будут приветствовать ваше возвращение, Данлорн, — проворчал он. — Правда, на вашем месте я не стал бы обращать на это внимания. Совет узурпатора теперь составляют или предатели, или выжившие из ума старцы. Я и в грош не поставил бы всю эту компанию!
— Придержите язык, Ситон, — одернул его Оливер. — Мой племянник долго отсутствовал. Уверен, что его занимают другие вещи, а не ваши тонкие соображения.
— Приношу извинения, ваша светлость. Я не хотел никого обидеть. — Ситон поклонился, но на лице его отразилось недовольство.
— Никто и не обиделся, — ответил Роберт, бросив на дядю быстрый взгляд. — Меня только удивило, что вы назвали короля узурпатором.
Ситон поднял брови:
— Но ведь он и есть узурпатор — данный факт признают все, даже сам Селар. Что в этом такого?
— Ничего особенного, — небрежно сказал Роберт. — Просто раньше вы никогда так его не называли. Вот мне и любопытно, что переменилось.
— Ох, пожалуйста, Роберт, — умоляюще поднял руки Блэр, — не позволяйте ему садиться на любимого конька!
— Прошу прощения, — улыбнулся Роберт, — просто мне предстоит о многом узнать, чтобы войти в курс событий.
Ситон возмущенно фыркнул:
— Так вам и надо — за то, что повернулись спиной к своей стране и народу, когда они больше всего в вас нуждались. Удивительно, Что вы еще чем-то здесь интересуетесь, да и что вообще соизволили вернуться!
— Ситон! — Финлей сделал шаг в его сторону. — Не позволяйте себе…
— Чего? — рявкнул Ситон. — Непочтительности? Ну так объясните мне, Финлей, с какой стати должен я чувствовать уважение к вашему благородному братцу? Когда-то он был единственным сыном нашей страны, к которому прислушивался король, единственным членом совета, который был в силах противиться этому дураку — проктору Гильдии. Герой сражений, любимый народный вождь! Откуда же возьмется уважение, если этот самый человек, как только начались настоящие трудности, взял и сбежал? Клянусь зубами Минеи, он даже не объяснил нам, почему так поступил!
Финлей, изо всех сил стараясь сдержать гнев, открыл уже рот для ответа, но Роберт со вздохом остановил его и обратил пристальный взгляд на Ситона. Тот замер, и Финлей почти пожалел бедного глупца. Он был не первым, кого пригвождал к месту этот взгляд, и не первым, кто испытал страх, который Ситон, несомненно, испытывал сейчас. Таков уж был странный дар Роберта, дар, который он использовал совершенно бессознательно. Недаром многие одновременно восхищались Робертом и боялись его.
Роберт помолчал, словно выбирая наиболее точные слова. Когда он заговорил, голос его остался, как всегда, ровным, без всяких признаков гнева. Впрочем, Роберт никогда и ни при каких обстоятельствах не приходил в ярость.
— Уж не думаете ли вы, что, останься я при дворе, это чему-нибудь помогло бы? Вы и в самом деле считаете, что, будь я по-прежнему членом совета, вы не лишились бы своих земель в Эмайне? — Роберт сделал вид, что не заметил, какой острый взгляд при этих словах бросил на него Оливер. — Сомневаюсь, что смог бы повернуть дело в вашу пользу.
— Что вы знаете об этом! — вспыхнул Ситон. — Вас не было три года!
— Кое-что я все-таки слышал, — пожал плечами Роберт. — Что же касается остального, основания для моего отъезда известны мне и королю, и больше никому до них дела нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23