Мне нужно сделать всего одну выписку.
Морей поднял на него глаза.
— Пожалуйста, — сказал он, протягивая журнал через стол.
Он сел и, ожидая, стал перелистывать старый номер «Пари-Матч».
Вскоре Коплан возвратил ему журнал и сказал:
— Большое спасибо. Простите за беспокойство.
Он встал, кивком простился с Мореем, подошел к стойке и протянул руку Жинетт.
— До понедельника, как договорились, — дружески сказал он.
— Хорошо. До свиданья, месье Делькруа.
Теперь она была спокойна, потому что знала, что FX-18 передал микрофильм, который забрал из конверта, хранившегося в консульстве Франции, в надежные руки.
Делькруа уже неделю снова работал в «Гоулер Стил». Однажды днем Дейл Кемпси вызвал его в кабинет. Лицо начальника отдела лабораторных исследований было серьезным, но доброжелательным.
— Мистер Делькруа, меня навестил инспектор Чепс, — корректно сказал он. — Он ввел меня в курс... хм... скажем, некоторых инцидентов, отметивших вашу работу на заводе. Я узнал, что своим поведением в крайне сложных обстоятельствах вы доказали полную лояльность фирме. Я должен поблагодарить вас.
Изобразив смущение, Коплан заявил:
— Я изо всех сел старался выбраться из трудной ситуации. Меня не за что благодарить.
— Нет, есть за что, — сказал Кемпси. — Теперь мы знаем, что Маркус Фоллс оказался не таким порядочным, как вы, хотя нашел в Австралии вторую родину... Но я, как начальник лабораторий «Гоулер Стил», должен задать вам один вопрос огромной важности. Каким образом вам удалось вынести с территории фотодокументы?
Коплан улыбнулся.
— Думаю, что охранники, обыскивающие персонал секретных лабораторий, получили недостаточно строгие инструкции, мистер Кемпси. Когда они находят в чьем-нибудь кармане конверт «Кодака» с любительскими снимками, изображающими совершенно невинные вещи, такие, как портрет ребенка или пейзаж, они не проверяют, соответствуют ли лежащие в конверте негативы фотографиям.
— О господи! — произнес ошеломленный Кемпси. — Так просто!
— Чем проще трюк, тем чаще он удается, — скромно заметил Коплан.
Кемпси встал, обошел стол и торжественно пожал руку инженеру.
— Вы открыли мне глаза на непростительный пробел, — подчеркнул он. — Так всегда: рутина притупляет бдительность. Мы исправим эти оплошности охраны. Что я могу для вас сделать, мистер Делькруа?
Лицо Коплана выразило озабоченность, и он сказал:
— Откровенно говоря, я собираюсь в ближайшее время расстаться с «Гоулер Стал», если вы позволите мне прервать мой трехлетний контракт... Я пережил в Аделаиде слишком тяжелые моменты и, признаюсь вам, продолжаю опасаться репрессий или новых домогательств со стороны советской разведки. По характеру я человек спокойный и вовсе не хочу быть замешанным в подобные истории.
— Да, — сказал Кемпси, — я вас понимаю. Хотя я сожалею о вашем решении, я поговорю о нем с сэром Киллуэем, не сомневайтесь. Наберитесь терпения еще на несколько дней. Мы все уладим.

Эпилог
Инженер Поль Делькруа мрачно пририсовал еще одну палочку к длинному ряду, исчертившему белую стену камеры психиатрического отделения парижской тюрьмы.
На этот раз его занятие было прервано лязгом металлической двери.
Надзиратель окликнул его:
— Шестьсот двенадцатый... В кабинет начальника!
Встревоженный, Делькруа приподнялся и затравленным взглядом посмотрел на тюремщика.
— Ну, побыстрее, — терял терпение надзиратель. — Пошевеливайтесь. Вас там не съедят!
Заключенный вышел из камеры. Двое мужчин прошли по коридорам со сводчатыми потолками, останавливаясь только у решетчатых дверей.
Войдя в кабинет начальника тюрьмы, Делькруа машинально поправил одежду. Начальник знаком отпустил надзирателя.
— Делькруа, — сказал он, — у меня есть для вас хорошая новость. Я получил приказ о вашем освобождении.
Заключенный побледнел как мертвец. У него перехватило горло, и он не мог произнести ни звука.
— Да, — подтвердил начальник тюрьмы, — документы уже готовы. Вам остается только пройти в канцелярию, забрать ваши вещи и переодеться. Меньше чем через час вы снова узнаете радость свободы.
— Но... разве я так и не узнаю, почему меня похитили, а потом незаконно посадили в тюрьму? — пробормотал Делькруа трясущимися губами.
— Мне ничего не известно, — резко ответил полицейский. — Ваше поступление и освобождение производится по соответствующим официальным документам. Тем не менее меня попросили передать вам следующее: вы еще молоды, ваше досье не замарано судимостью. Во Франции никто не знает, что вы находились здесь. Начните новую, честную жизнь. В кругах, имеющих отношение к нашей национальной обороне, забудут о ваших... незаконных связях с сомнительными личностями, уполномоченными иностранной державы. Полагаю, вы понимаете, на что я намекаю.
Делькруа молчал, раздираемый чувством возмущения и страхом, что ослепительная перспектива свободы рухнет. Его собеседник продолжил конфиденциальным тоном: — Не пытайтесь возобновить отношения с теми людьми, с которыми общались прежде. Уезжайте из Парижа в провинцию. Если случайно встретитесь с кем-нибудь из старых знакомых и тот станет задавать вопросы относительно вашего исчезновения, отвечайте, что лечились от амнезии в больнице. Вам облегчат социальную реабилитацию, помогут найти жилье и работу. Но не сходите с прямого пути, иначе можете снова оказаться здесь, и на более длительный срок. Вы согласны?
Делькруа утвердительно кивнул.
Начальник нажал на кнопку. В кабинет вошел надзиратель.
— Этот человек свободен. Проводите его в канцелярию. Вот приказ о его освобождении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41