За кого он меня принимает?
— Он, конечно, ни на минуту не поверил в ваш интерес к истории Хат-ан-Шо и в ваши научные тезисы. А кто бы на его месте поверил? Но это неважно. Вы ведь просите не о доверии, а о праве ехать куда вам хочется и делать то, что нравится. С какой стати Адли будет этому мешать? Он просто хотел, чтобы вы остались у него на крючке. Адли ведь сластолюбец, вы заметили?
— Не заметил, — пробурчал Гвидо.
— Ну конечно, он сластолюбец. Только не говорите, что не знаете, как по движениям человека определять его желания.
Гвидо уже не пытался сориентироваться среди окружающих его миражей. Он сухо спросил:
— Так что я должен делать?
— Ничего. Вообще ничего. Предоставьте событиям развиваться.
Некоторое время оба молчали. Гвидо коснулся своего члена и расстегнул две брючные пуговицы. Он так часто ублажал самого себя, разговаривая по телефону с женщинами, что это стало своего рода привычкой. Сейчас Гвидо не хотел задумываться над тем, что Никое — мужчина. Никое снова заговорил — негромко, тепло и нежно:
— Меня беспокоит не отношение каирских властей. Гораздо важнее, как вас примут в Сивахе. У тамошних жителей прямо аллергия на чужаков.
— Они сразу поймут, что я хочу им добра.
— Надеюсь, вам удастся это доказать. Мне бы очень не хотелось, чтобы вам причинили вред.
— Человек должен рисковать, чтобы стать счастливым.
— Не ждите там особых удобств. В этом оазисе нет ни «Хилтона», ни мягких постелей.
— Я и не рассчитываю на эти удовольствия. Надеюсь, что там мне встретятся другие.
— О, конечно! Вам очень многое понравится в Сивахе. И вы забудете о нас.
— Вы говорите, словно уверены, что я получу разрешение туда отправиться.
— Гвидо, почему вы сомневаетесь во мне? Разве вы не верите, что я ваш друг? Неужели вы думаете, я не позабочусь о вас?
Сейчас Гвидо беспокоился только об одном — чтобы эта беседа не прервалась раньше, чем он достигнет кульминации. И Никое, несомненно, знал об этом — его голос тешил Гвидо до тех пор, пока возбуждение, раздув его естество до взрывоопасного состояния, бурным потоком не излилось в его сжатый кулак.
Гвидо неохотно повесил трубку и лег. Как всегда после мастурбации, у него появилось желание немедленно начать все сначала.
— Инженер-сексолог, — вздохнул он. — Инженер рукотворного оргазма.

* * *
— Ванесса? — звонил Незрин Адлй. — Мы с вами сто лет не виделись. Давайте вместе поужинаем. Я хочу рассказать вам нечто такое, что должно вам понравиться. По крайней мере, я на это надеюсь.
Вану не нужно было просить дважды. Ее взволновало воспоминание о том почти извращенном наслаждении, которое доставила встреча с этим человеком, годящимся ей в отцы, два… нет, три года назад. Вана помнила, как после ухаживания, достойного пера романтического писателя, очаровав ее больше, чем она того хотела, Адли провел с ней ночь.
Эта ночь не разочаровала обоих. Но они ни разу не повторяли этот опыт. Может быть, Незрин чувствовал себя виноватым? Или он никогда дважды не занимался любовью с одной женщиной? А может, все проще — служебные обязанности отнимают у Адли столько времени, что ему просто некогда продолжать связь?
Тем временем у Ванессы появлялись новые увлечения. Но она хорошо помнила эту встречу. И жалела, что все так быстро кончилось.
Интересно, Адли пригласил ее, чтобы начать все снова? Но тон его разговора не оставлял такого впечатления. Сама Ванесса была сейчас настолько занята своей неожиданной любовью к Гвидо, что ее просто не хватило бы еще на одно увлечение. Она надеялась, что Незрин не будет чересчур настойчив. Но, хоть она и не горела желанием принимать его приглашение, Ванессе не хотелось, чтобы Адли решил, что она зла на него за столь долгое молчание, за пренебрежение. Вана терпеть не могла, когда ее принимали за женщину такого сорта.
К моменту, когда она увидела Незрина в турецком кафе за мечетью, первоначальная холодность Ванессы совершенно исчезла. Она почувствовала желание предложить ему свое тело раньше, чем он решится попросить об этом.
Адли довольно формально поцеловал Вану, сделал комплимент по поводу ее внешности и внимательно посмотрел на едва прикрытые блузкой груди. Ванесса села, положив ногу на ногу, так что разрез юбки раскрылся до самого лона, обнажив точеные бедра.
— Ваш отец в Сивахе, — сказал Адли.
Некоторое время она не двигалась, словно парализованная. Потом механически прикрыла ноги краем юбки. Открытыми остались только колени, и Вана поглаживала их, но не кокетливо, а так, словно они болели.
— В Сивахе? — недоверчиво повторила она. И вдруг насмешливо спросила: — А что он там делает? — Она громко рассмеялась. — Почему именно в Сивахе?
Потом посерьезнела и спросила задумчиво:
— Какой бес в него вселился? Почему он тогда исчез?
— Он не исчезал.
— Он сбежал от меня и моей матери! Он даже ни разу не дал нам знать о себе. Мама была уверена, что его где-то убили и скрывают это. Я же никогда в это не верила. Я чувствовала, что отец жив, но не знала, где он. Много лет я пыталась его разыскать. А почему вы до сих пор не говорили мне, где он?
— Я не знал.
— О!
Ванесса надула губы — задумчиво и немного скептично.
— В любом случае, я бы и сама его нашла. Конечно, это внезапное желание отправиться в Сивах не могло появиться у меня случайно, само по себе.
— О, у вас действительно появилось такое желание?
— Это интуиция, правда? Телепатия. Хотя я в телепатию не верю!
— Вы так любите Селима?
— Сама не знаю. Наверное, я его идеализировала. Во всяком случае, когда он нас оставил, я была одержима им. Я прекрасно понимаю, как это глупо, но я ведь не совершенна!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63