Правительство, между прочим, обладает весьма и весьма условной властью. Власть истинная избегает заседаний парламента и министерских кресел. Она не зависит от голосующих на выборах, от пристрастий ликующей толпы, от переворотов и революций. Наши полисы слишком многолюдны для такого управления. А политика слишком массова. На этой планете серьезные проблемы не решаются политиками и правительствами. Они требуют определенного уровня технических знаний, сконцентрированных в дюжине организаций, подобных CIRCE и находящихся в распоряжении крупных компаний. Эти монстры не признают иной родины, кроме космополитического государства, которое они защищают и расширяют.
Теперь эти реальные правители начали терять терпение, видя, как их марионетки нянчатся с неимущими. Ситуация должна быть исправлена — работают компьютеры, отдаются приказы, принимаются решения — машина запущена. Слово за вами, доктор, — и мировое благополучие будет гарантировано.
Незрин перевел дыхание:
— Какая организация, позвольте спросить, не мечтает о рабочих и клиентах столь легко удовлетворяемых, как сивахцы! Теперь она может иметь их. Капля эликсира Хат-ан-Шо в резервуар системы кондиционирования любого предприятия или учреждения — и прощай недовольство условиями труда, забастовки и демонстрации!
Ни единой неугодной мысли! Желания и их исполнение повсеместно совпадают. Никто не просит больше того, что имеет. А поскольку сильным все труднее будет урывать от себя для слабого, то слабый будет довольствоваться все меньшим. Земля будет радостно вращаться вокруг Солнца. Общество будет в ладу с властителями мира, все голоса сольются в сладком благодарственном песнопении, подобно ангельскому хору, в котором больше не будет жалобных и страдальческих выкриков. И песня тех, кто доволен жизнью и работой, будет так же ласкать слух, как молчание Вселенной.
— Сивах — далеко не рай, — сказал вдруг Гвидо с гримасой боли, точно вспомнив что-то.
— Но вы здесь не выглядите несчастным, — заметил Незрин.
— Я не буду счастлив и в раю.
— Рад слышать. Не люблю фанатично верующих. Если вы вечно сомневаетесь, как и подобает ученому, тем лучше. Я ведь говорю с ученым.
— Что вы хотите узнать?
— Нашел ли ученый то, что искал?
— Да, — спокойно сказал Гвидо.
Лицо Незрина осталось бесстрастным. Он знал, что за этим последует — и не ошибся. Гвидо не заставил себя ждать:
— Сивахцы знают истинную цену вещей. Вот в чем секрет.
— Что вы имеете в виду?
— Они не интересуются властью, потому что она не интересна.
Незрин глубоко вздохнул. Нет, он доберется до сути, даже если для этого придется говорить до утра.
— Хорошо, допустим, — сказал он. — Но откуда проистекает эта мудрость, это знание о ценности вещей, не свойственное остальному человечеству? Они вдыхают ее с воздухом или глотают с водой? Может, жуют какую-то траву или вводят вещество, о котором никто не догадывается?
— Этого я не знаю.
— Неудивительно! — фыркнул Незрин. — Вы проболтались тут восемь недель, и никто вам не мешал. Почему вы не пользовались какими-нибудь инструментами, не делали замеров, не брали образцы почвы, воды? Короче говоря, не исполняли своих профессиональных обязанностей?
— Бедняга Незрин, — благодушно сказал Гвидо. — Не утруждайте себя такими мелочами. У вас же есть подчиненные? Пусть у них болит голова. Мне не нужно брать пробы воды и воздуха. Меня не интересует их пища и табак, который они курят, просто потому, что все это уже сделано. Давно и очень тщательно.
— Правда?
— Но не здесь. В Милане. В новых лабораториях CIRCE и за большие деньги. Безрезультатно.
— Вы хотите сказать, ничего интересного не обнаружено?
— Ни интересного, ни неинтересного. Просто ничего. Впервые Гвидо заметил, что под маской наивности и добродушия скрывается нечто другое. Египтянин подался вперед, взявшись за ручки кресла:
— В таком случае, придется вернуться к версии, которая вам так не нравится — о наследственных психофизиологических характеристиках.
— Эта гипотеза полностью исключается. Полностью! — твердо сказал Гвидо.
— Почему, позвольте спросить?
— Потому что если бы безразличие сивахцев к власти было наследственным, я не смог бы им заразиться.
— Заразиться?
— Да. У меня все симптомы этого «заболевания» налицо.
— Что такое? — взволнованно подскочил Незрин.
— Я думаю, как сивахец.
Незрин в замешательстве уставился на него — издевается итальянец или повредился умом? Он попытался перевести разговор в шутку.
— Вашим патронам это не понравится.
— С этого момента консорциум не в счет.
Незрин суетливо переставил бутылку и сел:
— Гвидо, вы ученый. Если вы не шутите и это правда, то вы не можете не стремиться узнать, как и почему. Конечно, вы горите желанием понять, как сивахский синдром мог повлиять на вас. Возможно, его симптомы слишком неосязаемы, чтобы пробудить любопытство.
— Во всяком случае, как я могу быть уверен, что не ошибусь. В нашем деле это легко случается.
— Скажите хотя бы, вы наблюдаете, как это протекает? — взмолился Незрин, словно обращаясь к человеку с редкостным заболеванием.
— Наблюдаю — не то слово. Я просто вижу то, что может видеть любой другой человек. Каждый может проделать такую несложную вещь: набрать горсть песка и медленно, по песчинке, пропустить его между пальцами. Я даже не знаю, следует ли признать этот жест характерным только для Сиваха.
— Разве все сивахцы так делают?
— Почти все мужчины, женщины и дети. Когда я говорю «почти»…
— Вы имеете в виду тех, кого наблюдали. Ясно, — терпеливо кивнул Незрин. — И как они это делали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63