— Что значит «как делали»?
— Намеренно? Как ритуал? Со страстью? Для успокоения души?
— Совсем нет. Я думаю, это чисто механическое бессознательное действие. Они не вкладывают в это никакого особого смысла.
— А как вы научились? Стали тренироваться?
— Я? Конечно, нет! Один человек поймал меня за этим занятием. Сам я даже не заметил, когда научился.
— Значит, «один человек» придавал ему большое значение. Это противоречит вашим словам.
— Тот человек — не сивахец и не собирается им становиться. Это Мехди.
— Почему же он не доложил мне?
— Очень просто. Он подумал, что будет выглядеть дураком. Боялся, что вы рассердитесь. Страшно лишаться такого солидного покровителя.
Незрин снова подумал, не разыгрывает ли его итальянец.
— Итак? — спросил он сухо, давая понять, что здесь он хозяин и вправе повернуть разговор в нужное ему русло.
— Вот и все.
— Как все? Да возьмите же пробы песка, черт возьми! Вместо того, чтобы тут рассиживаться. Что это за песок? Из оазиса или принесен ветром? По логике, он должен быть отсюда.
— Логика не всегда срабатывает. А в этом случае особенно. Все анализы, о которых вы говорите, уже проводились задолго до моего приезда. Песок, как и все другие вещества в оазисе, был скрупулезно проверен. Я не стану перечислять все, что подвергалось проверке. В него входили даже физиологические тесты.
— Все безрезультатно?
— Абсолютно.
Незрин казался совершенно убитым.
— И к какому выводу вы пришли?
— Что наши методы анализа не позволяют нам выявить вещество, способствующее развитию подобной черты характера в сивахцах.
— Так найдите новые методы! — Незрин сорвался на крик.
— Нет.
— Что значит «нет»?
— Нет, и все.
Незрин попытался ударить по самолюбию итальянца:
— У вас совсем нет научного интереса?
— CIRCE пришлет кого-нибудь другого, — спокойно ответил Гвидо, — но он тоже ничего не найдет.
— А если найдет?
— Ваше правительство станет первым заказчиком.
— Вы боитесь этого?
— Ваше правительство или любое другое — не имеет значения. Какое мне дело?
— По крайней мере, мы не станем экспериментировать над согражданами. И не станем торговать открытием за валюту. Но кто будет его производить? Все равно кто-то нагреет на этом руки. Мы — слишком бедная страна, чтобы ваше открытие попало в руки богатых.
— Я не сделал никакого открытия.
— Но вы можете сделать его. Почему ученые служат тем, кто старается подкупить их? Тем, кто порабощает их ум и будет порабощать дальше, если ваша работа пойдет успешно.
— Стану ли я более свободным, работая на вас? — Гвидо испытующе посмотрел на египтянина.
Лицо Незрина просветлело, и он сказал с нескрываемой симпатией:
— Попробуйте — и увидите.
Гвидо встал, сладко потянулся и улыбнулся, словно с его души удал наконец тяжелый камень. Пусть Незрин сразу получит ответ на вопрос, который так мучительно долго задавал.
— Катитесь к черту, — сказал он ровным голосом. — Вы винтик в механизме власти и потому отвратительны мне. Я — из Сиваха.
Незрин молчал, точно не понимая, о чем идет речь.
— Я вернусь в Хат-ан-Шо и проведу там все дни, отмеренные мне судьбой, — но не сейчас, не волнуйтесь.
Он протянул египтянину руку, но тот словно окаменел.
Внезапно он приблизил свое лицо к лицу Гвидо:
— Вы все еще женаты, Андреотти? Его голос совершенно изменился. Но Гвидо ждал этого и не удивился.
— Честно говоря, — сказал он, добродушно усмехнувшись, — я и сам не знаю.
— Но я знаю, — жестко сказал Незрин. — Ваш босс не успел этим воспользоваться.
— Не успел? — Гвидо подозрительно взглянул на Незрина.
— Да. Ваша жена выскользнула из его рук. Она, без сомнения, обладает теми же качествами, что и горсть песка в кулаке.
— Где она?
— В Каире.
— Для меня это полная неожиданность, — мрачно указал Гвидо.
— Я знал, вы мне не поверите, хотя вам я ни разу не солгал.
Незрин протянул ему пачку фотографий.
— Можете удостовериться. Снимки сделаны на этой неделе. Обратите внимание на дату выпуска газеты, которую держит мужчина, сидящий рядом с вашей женой в кафе Гроппи.
Классический шантаж! Гвидо почувствовал, что ему становится нехорошо. Все, кто берет заложников пользуются этим приемом.
Он ощутил буквально физическую боль, когда увидел на первой фотографии доверчивый ласковый взгляд Джулии. На ней было легкое летнее платье, подчеркивавшее ее красивые бедра. Густые черные волосы спускались до плеч, полные губы приоткрыты. Она казалась задумчивой, очарованной.
— Вы давали ей наркотики.
— Почему я? — возразил Незрин. На следующем снимке Джулия была обнаженной, и каждая линия ее тела, даже оттенки цвета кожи были хорошо видны при неестественно ярком свете. Но Гвидо почувствовал себя совершенно подавленным, когда узнал место съемок. Это не составило большого труда: молодая женщина, казалось, плыла в густых облаках.
— Ваша омерзительная купальня. Гвидо быстро просмотрел остальные фотографии, ожидая увидеть ее занятой любовными играми. Но она, к его удивлению, везде была без партнера. Вот она стоит, точно одна из трех граций, покинутая сестрами, вот легко касается рукой живота.
На другом снимке лежит, любуясь своим телом, а вот вытянула ногу, точно пробуя ее гибкость. На нескольких фотографиях она стояла в бассейне.
Для чего эти снимки? Может, Незрин хочет показать, что Джулия теперь в его власти? Но зачем? Сердце его сжалось.
Моя Джулия! Неужели я всегда любил тебя так, как сейчас?
— Чего вы хотите? — спросил он.
— Я пекусь об интересах моей страны. Думаю, эта красота получит осмысленное завершение, если я введу ей ЕА-12 Единорог, который припас на этот случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63