— велела я Петерсену.
— С ней на шее?! — не поверил своим ушами несчастный.
— С ней, с ней!
Поняв, что я задумала, бабы радостно завизжали и заулюлюкали. Постанывая, Петерсен выпрямился. Как я и ожидала, Анна Мария почти поравнялась с дырой в потолке. Смышленая девушка ухватилась за ее край, подтянулась, упираясь ногами в завывающего управляющего, и выползла на свободу!
Бабы запрыгали от радости и принялись дружно седлать Петерсена. Мужик был уже в невменяемом состоянии. Еще бы, такую тяжесть не всякий тяжелоатлет выжмет! А если эта тяжесть еще и норовит пнуть тебя, укусить!…
Второй вылезла Барбру, напоследок все-таки сунув Петерсену под нос свои чулки. Мужик позеленел и чуть не оставил глаза на этих самых чулках. Победоносно хихикая, Барбру вылезла в дыру, хватаясь за мощные руки Анны Марии.
Без каких-либо проблем мы переправили наверх Лизбет, Грету, Клару, вторую Анну Марию, Ингу и Ульву. Затем со всякими предосторожностями усадили на Петерсена беременную Лилли, и девицы, ухватившись за нее всем скопом, вытянули ее наверх. При этом Лилли постоянно визжала, так что Петерсен, наверное, сто раз пожалел, что предыдущие девицы не оторвали ему уши на сувениры. С Лилли мы провозились очень долго, поэтому и не успели вылезти сами…
София проявила истинно аристократическое великодушие и сказала, что полезет последней. Я уже собиралась осчастливить Петерсена своими пудами кружева, как в углу подвала раздалось какое-то скрежетание. Я уже упомянула, что в углу подвала находилась замшелая дверь, крепко-накрепко запертая снаружи. У Петерсена ключа от нее мы не нашли, хоть и обыскали его не хуже гестаповок. И вот сейчас, к нашему ужасу, кто-то открывал эту дверь ключом…
Я завопила:
— Девушки! Кто-то открывает дверь! Бегите в деревню и приведите людей на помощь!
Два раза повторять не пришлось. Наверху послышался топот, как от мелкой популяции слоноподобных, и девицы вымелись наружу. Воспользовавшись тем, что я отвлеклась, гад Петерсен свалил меня на землю. Я подумала и врезала ему промеж ног.
Петерсен взвыл и мило отключился в уголке. Дверь наконец поддалась, и в подвал влетела… графиня Маленберг собственной персоной! Видок у нее был еще тот! Она и в обычной-то жизни наповал сражала неземным гуманоидным личиком, достойным фильма ужасов по Стивену Кингу, а теперь-то!… Выпученные глаза горят, волосы стоят торчком, плоская грудь вздымается! В общем, если вы не любите Пикассо, вы вряд ли оцените всю прелесть этой картинки.
Увидев, что в темнице остались только две девушки, графиня чуть поумерила свою прыть, раскрыла рот, сделала глаза еще больше и, задыхаясь прошипела:
— Но, черт возьми, как?..
— Элементарно, Ватсон, — храбро вякнула я. — Метод дедукции и нестандартное мышление…
Графиня сменила естественный зеленый цвет лица на симпатичный красный с беленькими пятнышками и завопила:
— Ты у меня получишь, ведьма!
— Ой, ну что вы, не надо комплиментов! Лучше похвалите мой гениальный ум! Я ведь догадалась, что только вы могли организовать похищения девушек, — хотела похвастаться я, но графиня не стала слушать и заорала с надрывом:
— Взять их!!!
В дыру вломились какие-то сомнительные мужики, непонятно какой степени немытости. С ними было две бабы. Одну из них, Холодильную Установку, я узнала сразу. Такое не забывается. Вторая была помоложе, со смазливеньким личиком, испорченным нелюбовью к ближнему. Завидев хладную истерзанную тушу Петерсена в углу, она взвыла:
— Ханс! — и кинулась к нему. Я догадалась, что это была та самая жена управляющего, которую фру Йонасдоттер называла не иначе как ведьмой. Пока эта ведьма прилежно билась на груди у пострадавшего муженька, немытые мужики не терялись и, старательно пыхтя, обматывали нас с Софией веревками. (Вот интересно, почему все разбойники так не любят мыться? Может, чтобы казаться страшнее? Чтобы люди падали от одного запаха? Непонятно.)
София заревела и отдавила ногу одному из мужиков. У того аж искры из глаз посыпались. Я в это время ловко распистонила вывеску второму урке. Но силы были слишком неравны. Нас с Софией повязали под злобное хихиканье графини. Напоследок я укусила за нос одного бандюка, а София взвыла сиреной “скорой помощи”, и нас поволокли к выходу.
Поскольку София не переставала реветь, я попыталась ее успокоить;
— Ничего, я что-нибудь придумаю! Вдруг чудо случится или еще что… Видишь, сколько у нас шансов?!
София не хотела успокаиваться и, немножко передохнув, завелась с новой силой. В конце концов ей заткнули рот грязной тряпкой. Я благоразумно помалкивала, лишь изредка и как бы невзначай задевая моего несуна пятками. Опять я здорово влипла. Теперь мои надежды на спасение улетали одна за другой, издевательски помахивая крылышками. Сомневаюсь, что графиня Маленберг устроит всего лишь словесную дуэль или мило укорит меня за то, что я строила глазки ее прыткому муженьку. Ну нет! Графиня не была бы графиней, если бы:
не распилила бы меня на части тупым кухонным ножом, а голову повесила в спальне в качестве украшения;
не остригла бы налысо и не закопала в землю по самое не балуйся;
не вытянула бы мне уши на манер заячьих и устроила на меня охоту.
В общем, возможностей куча и одна приятней другой. А судя по горящим глазкам графини, она предвкушала жестокую расправу. Я немножко попуталась, потом вспомнила про свои сверхъестественные способности и приободрилась. Может, еще удастся погибнуть смертью храбрых…
Рядом наконец-то нарисовался Ула с опечаленным личиком и молитвенно сложенными ручками:
— Я что-нибудь придумаю! — залепетал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126