Более или менее мирная обстановка, окружав-
шая речь рядом традиций и условных манер, позволяла ей развиваться в
пышное и декоративное искусство. Для Ленина речь, статья, книга были
"искусством" в совсем ином значении, таким "искусством", каким по Марксу
должно быть восстание. Слово для него - средство политического ис-
кусства, орудие революционной борьбы. Вместе с тем, как и весь дух марк-
сизма, которым дышит Ленин, оно служит необходимому, суровому и герои-
ческому делу. Поэтому бесполезно искать в речах Ленина "поэзию" или "ри-
торику"; он не думает об изяществе построения, не щеголяет поэтической
культурой и эрудицией; напыщенность и претенциозность, любование поэти-
ческими красотами и стилистическими украшениями ему претит; он ненавидит
"фразу" и презирает "декламацию" и даже к собственным принципам и лозун-
гам относится не как к священным догматам, а как к служебным, утилитар-
ным формулам действия, т.-е. поскольку они для данного момента и в дан-
ной обстановке действительно полезны. Слово для Ленина - только переда-
точное средство, диалектическое и практическое орудие политического воз-
действия. В своем словесном составе речь Ленина кажется всегда прямой,
безыскусственной, даже бесцветной и безразличной, как язык науки, состо-
ящий из технических терминов и точных определений и констатирований,
чистейшей прозы, лишенной всякой образности, всякой словесной игры, ко-
торая делает слово живым. Но это не так.
Речь Ленина не "литературна", не "художественна"; в ней нет "поэзии"
и "риторики". Это не значит, однако, что рассмотрение ее со стороны сло-
весной является ненужным и бесплодным. Напротив, тем интереснее в таком
актуальном для нашего времени, в таком безыскусственном и вместе с тем
таком могучем жанре ораторства, уяснить роль слова, обнаружить хотя бы
основные рычаги и приводы, подающие и распределяющие течение речи, несу-
щие на себе мысль. И тем замечательнее, что при всей суровой простоте,
можно сказать техничности ленинской речи, которую он держит в строгом
спартанском воздержании в ее механизме явственно обнаруживаются такие
формы и приемы ведения речи, постоянно и как будто привычные, которые
формально можно с полным правом определить в терминах традиционной, - в
конце-концов античной, - риторики.
Что это значит? Это означает, прежде всего, что античная система ри-
торики была верна, более верна и универсальна, чем это было принято ду-
мать. И в самом деле, сопоставление революционной речи с античностью не
случайно. Нигде и никогда в мире нельзя найти в области политической ре-
чи чего-либо подобного той исключительной свободе и непосредственному
действию слова, которые в Афинах составляли органическое и постоянное
явление государственного быта, неотъемлемый, как воздух, факт политичес-
кой обстановки. - Это во-первых. Во-вторых, это означает настоятельную
необходимость воскрешения подлинной античной риторики в ее существе, ос-
вободить ее от крепостной зависимости, в которую она попала к гос-
подствующей до сих пор идеологии слова, превратившись в мертвую схолас-
тику. Наклеить ряд словесных оборотов и форм построения речи, ярлыки с
греческими или латинскими названиями: анафоза, матафора, апострофа, эпи-
фоза, метонимия, гипербатон, оксоморон, просопея, гипотиноз и т. д. -
так же мало делает науку, как аптека не создает медицины. Нужно раскрыть
действительное содержание этих терминов, понять их систему, как систему
жизненных действенных функций слова.
Формальный, технический анализ ленинской речи - единственный, который
сейчас доступен, ввиду соображений, высказанных в начале статьи, - про-
изведенный в терминах античной риторики в этом отношении может быть осо-
бенно убедителен. Никто не заподозрит речь Ленина в искусственности и
претенциозности, она целиком прагматична. Если, тем не менее, в ней мож-
но обнаружить все типические приемы, канонизированные античной системой,
то это означает, что они имеют реальное прагматическое значение, играют
определенную деятельную роль, а не только декоративную или, шире, "эсте-
тическую". А это, в свою очередь, приводит к необходимости усвоить новый
взгляд и на самое содержание "эстетического". Границы словесного твор-
чества все более и более колеблются под напором новых данных, вводимых
новым сознанием. На примере ленинской речи - частном случае, но случае
огромного исторического значения вообще и случае чрезвычайно типическом
- несостоятельность старой эстетики слова обнаруживается необычайно яр-
ко. "Что такое справедливость?" - сказал крестьянин, обсуждая в Госу-
дарственной Думе вопрос о земле. "Справедливость, это - человек". Не то
же ли самое можно сказать и об эстетических нормах?
Обычно различают в речи "фигуры мысли" и "фигуры словесные". Я буду
различать приемы "конструктивные" - построения или ведения, "хода" речи
- и приемы "функциональные" - обороты и "окраски" речи; иначе говоря,
приемы синтаксиса и фразеологии и приемы семантики в широком смысле сло-
ва. Как те, так и другие применяются в пределах предложения, фразы, пе-
риода и даже в более широких пределах. Разумеется, и конструктивные при-
емы имеют свою семантическую функцию, и функциональные приемы, в свою
очередь, служат конструктивной задаче, и те и другие являются фактами и
факторами стиля и экспрессии. Но очевидно, что перевес в том и другом
случае лежит на разных сторонах. И те и другие чрезвычайно разнообразны
и могут достигать большей сложности во всей совокупности их вырази-
тельных свойств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139