..
- Shut up, you! - Второй прикуривал, и ответ его был неразборчив.
- You are so brave here... But I wonna see you in Lebanon... With your
fucken chain...
3
Неужели вы не понимаете, сказал Сочинитель, что я не имею влияния
на них? Это они действуют, а не я. Это ведь так элементарно, и всюду
написано, вы не могли этого не читать. Ну, вспомните же, Татьяна
удрала такую штуку, вышла замуж! И он удивился, а сделать ничего не
мог. А ведь не мне, согласитесь, чета, даже и говорить неловко... Они
имеют самостоятельную волю, поймите! Вы должны понять...
Ликбез мне читаете, усмехнулся седой, классику... Это все
оставьте для поклонниц, у нас разговор серьезный. Либо вы продолжите
ваш сценарий таким образом, чтобы он нас устраивал, либо... Через
несколько минут здесь установят монитор, мы вам хотим кое-что
показать.
Я ничего не могу сделать, сказал Сочинитель мертвым голосом, и в
этот только момент сам окончательно понял, что действительно не может,
даже если бы решил. Сюжет будет развиваться единственно возможным для
него и для нас всех путем. Все, что должно произойти, произойдет, и я
не могу ничего с этим поделать. Есть вещи, которые сделать не можешь,
понимаете? Даже если хочешь. Просто ты так устроен и не можешь
написать то, что не можешь, как не можешь прыгнуть в высоту на два
метра... То, что вы хотите, может написать только другой человек, но и
он не напишет, потому что Сюжет - мой. Иногда со стороны это все
кажется несерьезным. Например, во мне многие запреты на развитие
Сюжета связаны с моим застарелым, с детства, желанием казаться лучше,
чем я есть на самом деле. С желанием выглядеть красиво, понимаете? И я
не могу...
Сможешь, перебил его седой, и Сочинитель понял, что допрос
вступил в новую фазу - грубый тон, обращение на "ты" и, видимо,
угрозы... Сможешь, повторил седой, и яйца тебе откручивать не будем.
Сам сможешь. Ты же ведь все равно будешь додумывать свой Сюжет, никуда
не денешься, не выключишься. Так что не в наших интересах тебя
лупцевать, а то и правда сочинять перестанешь. Сиди, думай... Заодно
посмотришь, что ты можешь, а что нет. Продемонстрируем тебе твои
возможности, ты их еще не знаешь...
Он вышел, не прикрыв дверь, в которую тут же протиснулся тощий и
очень длинный солдатик. Рукава гимнастерки ему были чуть за локоть,
сапоги свободно болтались на худых ногах. Не глядя на Сочинителя,
солдатик поставил на стол в углу небольшой телевизор. Монитор, вот это
и есть монитор, подумал Сочинитель. Переросток в форме уже воткнул
разъем со многими штырями в ранее не замеченную Сочинителем розетку в
углу и вышел.
Экран медленно осветился, но еще до того, как на нем появилось
изображение, Сочинитель похолодел. Он услышал частые выстрелы, грохот
вертолетного мотора и понял, что, если он будет продолжать свой Сюжет
со всеми подробностями, он окажется, дей- стви- тельно, предателем. Он
уже не имел больше права на точные адреса - они пойдут по ним, будут
действовать по его подсказке. Он зажмурился и несколько раз повторил
про себя: "Просто - страна... Просто - страна... Страна - и все..."
Если не выдать место, у ребят еще будет шанс, подумал он. И,
следовательно, будет шанс у нас всех.
Наконец картинка на мониторе высветилась.
Страна. Февраль
Сергей гнал "уазик" наискось через плац, мотая его зигзагами.
Стреляли из окон второго этажа, видимо, из того помещения, которое
когда-то было в этой казарме каптеркой.
Юра уже прилаживался со своим гранатометом, но нужно было
высунуться с ним наружу, а из "уазика" это было невозможно - окна не
открывались.
- Поворачивай кругом, - сказал Олейник. - Кругом и притормози, но
совсем не останавливайся... Поворачивай...
- Озверел, что ли?! - заорал Сергей. - Куда кругом? Уходить? А
бабы? Ты что?..
- Говорю, кругом, - повторил Олейник, уже перелезая через спинку
в маленькое пространство между сиденьем и задним бортом. В руке его
был офицерский швейцарский нож. Упершись ногами в борт, он выщелкнул
лезвие. В зеркале Сергей увидел красную с белым крестиком рукоятку и
сообразил. Круто, едва не опрокинув, развернул машину и, так же виляя,
поехал назад. Затрещал под ножом Олейника брезент, вывалился
квадратом, вместе с задним окном. Юра уже стоял коленями на заднем
сиденье...
- Стой! - крикнул Олейник, и Сергей, словно ткнувшись в стену,
затормозил. Юра высунулся со своей трубой по пояс. Из окна ударила
длинная очередь, но одновременно с нею харкнул гранатомет. Сергей уже
лежал с автоматом у левого заднего колеса на асфальте плаца и
полосовал по замолчавшему окну без перерыва, на весь рожок. В окне
мелькнул силуэт, Олейник выстрелил, держа "кольт" в двух руках, как в
тире, - высунувшись вместо Юры в прорезанную дыру. Юра, с "калаш-
никовым" в руках, стреляя на ходу, широкими шагами несся к входу в
казарму. Из развороченного гранатой окна вывалился ручной пулемет,
следом за ним, раскинув руки, кувыркаясь, медленно выпала фигура в
пятнистой форме...
В коридоре Олейник пнул первую же дверь ногой и отскочил за
косяк. Из двери ударил автомат. Замолк. В полный рост встал Олейник в
дверном проеме. В углу комнаты он увидел мальчишку в тельняшке,
выламывающего из автомата заклинившийся пустой рожок. Олейник
выстрелил, чуть приподняв ставший еще тяжелее обычного "кольт"...
Галя сидела на полу в следующей комнате, руки ее были пристегнуты
наручниками к отопительной трубе. Окна здесь выходили на другую
сторону, это было счастье, что они не догадались загородиться
женщинами от нападения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49