- Испугались?..
- Нет, но мне очень тяжело видеть Серегу такого. Господи, пусть он
скорее проснется, - одержимо произнес я.
- Пойдемте на кухню, - предложила Наташа, осторожно устанавливая
ширму на место. И мы возвратились на кухню и молчаливо уселись за стол.
Через некоторое время я обратился к Наташе:
- Вы знаете, я вам принес... - И я полез в карман Гришиного пиджака,
Наташа оторвала взгляд от стола и обратилась в пристальное ожидание. -
Как-то Серега подарил мне сказку о любви, - достав из кармана несколько
сложенных листков, исписанных от руки, сказал я, развернул эти листки и
подал их Наташе, - может, вы пока почитаете, а я тем временем буду
укреплять дверь?
- Нет, прочтите лучше вы, вслух, а дверь мы можем укрепить и в
следующий раз, ведь правда? - И она возвратила мне листки. - Я теперь
поняла: у вас удивительно много Сережиных жестов, почитайте лучше вы,
пожалуйста.
- Ну, дверь-то мы действительно можем укрепить в следующий раз - я,
честно говоря, шел в гости и даже не прихватил с собой инструментов.
- Вот и хорошо, - сказала Наташа, и ее задумчивые глаза разглядывали
меня. Еще мгновение, и мне казалось, она увидит меня, Сережу, что Гришино
тело сейчас растет и обнажит мою душу, и я незамедлительно стал читать.

СКАЗКА О ЛЮБВИ
Выпуклое синеющее небо зависало над морем. Солнечный диск будто на
цыпочках еще пытался выглядывать из-за водного горизонта. Изредка
доносились сонливые крики чаек. Молодой человек, в джинсах и кроссовках, в
распахнутой рубашке, настойчиво поднимался на вершину крутого скалистого
берега, усеянного невысокой растительностью. Тропа, по которой он шагал и
делал прыжки с камня на камень, извиваясь, шарахалась от кустов, но
все-таки тянулась вверх.
Когда молодой человек закончил свое восхождение, небесная синева
потемнела, прохладная свежая темень опускалась повсюду. Человек у самого
краешка плато, у обрыва, падающего в море, он стоял, широко расставив
ноги, во весь рост и долго обдумывал что-то.
Слева, поодаль от него, неподалеку от места, где начиналась его
тропа, там, внизу, разноцветились огни людских жилищ и развлекательных
заведений.
Когда совсем стемнело и серебристая звездная пыль зависла над его
головой, силуэт его фигуры ожил, начал, громко подкрикивая в море,
декламировать стихи:
Ну не современен я от роду!
Может, мне призвать на помощь моду?..
Должное отдавши супервеку,
В джинсах я спешу на дискотеку...
Рубль вход - уверенная такса!
В темноте прожекторные кляксы.
Обступили, замелькали лица.
Захотелось в девушку влюбиться!
Я об этом танцевал весь вечер -
Пляшущий оживший человечек...
Шел домой и вечер я итожил.
Ветер обходил меня прохожим.
На себя обижен я, насуплен:
Джинсы у меня сегодня "супер"!..
Так хотелось в девушку влюбиться!
Тусклые, мелькающие лица...
- Молодой человек, - возник позади, словно разбуженный эхом его
стихов, некий старческий голос. Молодой человек остался стоять недвижим,
наверно, он подумал, что голос ему показался, но причудливо дряхлый голос
повторил опять:
- Молодой человек, вы меня слышите?
- Ты кто? - продолжая стоять не оборачиваясь, вопросил еще
наполненный энергией стиха человек.
- Пилигрим.
- А что ты тут делаешь?
- Живу... ты, парень, знаешь, иди-ка сюда: разведем костер.
Молодой человек развернулся назад, осмотрелся по сторонам, но никого
не смог разглядеть в ночном пространстве.
- Ты где? - робко позвал он хозяина голоса.
- Я здесь, недалеко, присмотрись хорошенько.
- Это ты сидишь на камне? - вглядываясь во мрак, сказал парень,
наконец уловив очертания белой, сгорбленной фигуры напротив него, всего в
нескольких шагах.
В ответ никто ничего не ответил: молодой человек сделал несколько
этих шагов в сторону промолчавшей фигуры в белом одеянии, и через
несколько мгновений он оказался рядом со стариком, действительно сидящим
на камне, опираясь на корявую палку.
- Садись напротив, но прежде разожги-ка, парень, костер, - не спеша
проговаривая слова, будто нараспев, предложил старик.
Исподволь, поглядывая на Пилигрима, молодой человек нащупал кучку
хвороста у своих ног, нагнулся к ней, достал из накладного кармана рубашки
зажигалку: встрепенулись искры из его рук, зашипел газовый луч огня, и
ужаленный хворост, отстреливаясь, будто от боли, подернулся огоньками, и
вскоре - на глазах подрос пламенный кустик небольшого костра и осветил он
все плато, крохотные жучки искорок таяли над ним.
Тогда парень уселся на камень, предложенный ему, напротив старика и
разглядел Пилигрима получше: его таинственный собеседник осветился. В
белом халате, обеими руками он опирался на свой сучковатый и кривой посох,
сидел нахохлившись, и подбородок его лежал поверх смуглых кистей рук.
- А почему вы назвались Пилигримом? - обратился молодой человек к
старику.
- Я... - призадумался тот в ответ, - давно себя никак не называю.
- Тогда почему Пилигрим?
- Это меня так местные жители прозвали, я живу там, внизу, на краю
поселка, но только в холодное время года, а летом брожу по окрестностям и
обитаю здесь, в этой пещере, - старик распрямился немного и неторопливо
взмахнул рукой в сторону своего жилища.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161