- И Купсик не говоря ни слова
удалился в соседнее помещение.
- Кофе - это хорошо, - взбодрился Божив, почувствовавший, что
расплата с ним принимает затяжной характер и есть надежда уйти отсюда
живым.
- Я бы тебе посоветовал быть более сговорчивым, Божив, ха-ха, -
расхохотался Остап Моисеевич и вольготно откинулся на спинку кресла.
- А если нет? - осведомился Юра.
- Ты знаешь, Божив, здесь только два пути: либо договоримся, либо
договоришься ты.
- Вы сказали "договоримся"? - отвечал Божив. - Это хорошо, ибо
подчеркивает, возможно, что договоритесь и вы.
- Я ценю остроту, - после некоторого молчания заговорил Остап
Моисеевич, - но самая острая острота, в конце концов, переходит... в
нежность, ибо острее нежности нет ничего на свете.
- Неужели мы с вами сможет когда-нибудь расцеловаться, Остап
Моисеевич?
- Да, я уже предложил свой поцелуй, теперь очередь за вами.
- Значит, очередь за мной? - Но Остап Моисеевич промолчал. - Короче,
- активизировался Божив, - что вы от меня хотите?
- А-а, вот и кофе, - театрально воскликнул Остап Моисеевич в глаза, -
халва прибыла, Юрий Сергеевич.
Теперь все трое потягивали кофе из чашечек и некоторое время молча
посматривали друг на друга.
- Но если, как ты выразился, Божив, говорить короче, - неожиданно
заговорил Остап Моисеевич, ставя чашечку на журнальный столик рядом с
собой, - есть предложение. Скоро ты будешь выходить в Астрал, а
следовательно, сможешь обладать, управлять более или менее серьезно
энергетикой, искренне скажу, сожалею, что не мог тебя остановить в этом.
Поверь, что оно тебе было бы и не нужным, ты бы и так довольно успешно
прожил свою жизнь, но раз уж так вышло и ты прорываешься под присмотром
Истины, нет, я бы, конечно, не допустил подобного содружества, но, увы,
Созерцателю виднее, а именно он позволил заблокировать мое вмешательство в
астральные дела Истины и его учителя. - Остап Моисеевич продолжал
говорить, а Божив подумал про себя: "Сережа говорил мне, что учитель
совсем не помогает ему, но выходит, что все не совсем так, и потом
Созерцатель... кто он, со слов этого мерзавца, Остапа Моисеевича, можно
предположить, Созерцатель, как некий распорядитель, судья, а значит идет
какая-то игра, но зачем, во имя чего? Если я отсюда вернусь, я обязательно
переговорю обо всем этом с Истиной". - Короче, есть предложение, - вновь
прорвался в сознание Божива голос Остапа Моисеевича, и Юрины размышления
отступили.
- Хорошо, - сказал Божив, - хорошо, в чем его суть?
- Я понимаю, Божив, что вы, как и все нормальные люди, хотите хорошо
жить.
- Естественно, что не откажусь.
- В таком случае, мы сговоримся быстрее: открывайте свою фирму,
неофициальную, конечно, частную, со стороны закона гарантирую, что вас
никто не тронет, никому не будет дела до вас.
- Простите, а вы что, имеете высокие связи?
- Нет, я просто работаю начальником увэдэ вашего района, я сам, так
сказать, высокая связь, - хохотнул Остап Моисеевич.
- Это недурное дело. И чем же я буду заниматься в своей фирме?
- Вскоре у вас проявятся неплохие экстрасенсорные способности, вы
станете хорошим сенсетивом, Божив, и грех будет не заколачивать на этом
деньги.
- Что ж, пожалуй, вы правы, Остап Моисеевич.
- Сильный всегда прав! - снова расхохотался тот. - Так вы согласны?
- Да, но давайте отложим наш договор до того времени, как у меня
проявятся эти способности.
- Что ж, логично, я эту паузу принимаю, - сказал Остап Моисеевич. -
Ну, давайте прорепетируем, - и он подал Боживу опустошенную чашечку кофе
на блюдце, которую взял у Купсика. - Погадайте на кофе, Божив.
- Но я не умею, - ответил Юра, принимая чашечку.
- Уверен, что у вас получится: переверните чашечку на блюдце вверх
дном и через пару минут взгляните на ее донышко.
Проделав манипуляции с чашкой, Божив взглянул на дно и в потеках
остатков кофе разглядел образовавшуюся морду дьявола.
- Вы, Купсик, рог от дьявола, надломанный, вас отведет Божья Мать.

СОЗЕРЦАТЕЛЬ
Я - Созерцатель...
Мой путь - к себе. Бесчисленное множество времени спотыкаться о
мысли, преодолевать ужас и восторг, предвкушение, необъяснимость и диво,
чтобы прийти и остановиться, и бесконечная протяженность приближения
перестала быть даже мгновением...
Я могу жить без мыслей. Это вовсе не страшно, но мысли без меня жить
не могут. Я порождаю, и вспоминаю, и забываю мысли. Я властилин для каждой
мысли. Для меня все они одинаковы, но мало кто из них знает об этом. Они
слепы, потому что я зряч. Если какая-нибудь из них останавливатся передо
мной и начинает прозревать, приближаться ко мне по моему безразличию, я
начинаю забывать ее, и ужасы тогда одолевают ее путь. Ей остается одно -
либо забыться, либо погибнуть. Лишь только та мысль, которая не погибнет и
не забудется, придет и потеснит меня. О, всесильная радость, взвейся, если
такое случится! Тогда я уступлю ей место. На пути продвижения каждой мысли
множество мыслей. У меня осталась одна - это я сам.
Бесчисленное множество времени я жду. Пытаюсь забыть что есть я сам.
Я могу жить без мыслей. Я еще буду жить без них. Но пока мне приходится
жить и видеть их, и куда бы ни глянул я, везде они.
Я, конечно, могу, и, может быть, я когда-нибудь это сделаю, забыть
все свои мысли, растворить, но тогда я ослепну и прозреют они... Я
перестану их видеть, но они будут вечно видеть меня.
Мой мир мыслей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161