Сцены Суда в Бардо Тодол и в Египетской Книге Мертвых так
удивительно схожи, что возникает невольно мысль об их общем,
неизвестном ныне истоке. Царь Мертвых, Дхарма Раджа или Яма Раджа,
соответствует египетскому Озирису. В том и другом Загробье сцена
взвешивания - главная. Перед Дхарма Раджой на одну чашку весов кладут
белые, а на другую - черные камешки, означающие добрые и злые дела. А
перед Озирисом взвешивают сердце, положив его на одну чашку, а на
другую кладут перо. Сердце - это совесть человеческая, а перо - знак
Богини Правды.
В Египетской Книге померший обращается к своему сердцу и просит:
"Не выступай против меня. Не будь моим врагом в Божественном
Окружении; Пусть чаша весов не опустится против меня под надзирающим
глазом великого бога Амента". В египетском загробном суде за весами
надзирает бог мудрости Тот; у него тело человека и голова обезьяны
(реже голова ибиса). В Тибетской сцене суда надзирает бог Шинджи, тоже
с обезьяньей головой. В обоих судах действие происходит в присутствии
жюри из круга богов, частично с человеческими, а частью с головами
животных. Страшное чудище поджидает в египетской версии осужденного; в
Тибетской - это бесы стоят в ожидании злодея, готовые утащить его в
ад. Дощечка с записями, которую держит Тот, соответствует Зеркалу
Кармы, в которое смотрит Дхарма Раджа. В обеих книгах померший, первый
раз обращаясь к Суду, заявляет, что он - не виновен. В египетском суде
это заявление просто принимается а затем приступают к взвешиванию. В
тибетской книге Царь Мертвых глядит в Зеркало Кармы, что скорей всего
позднейшая добавка, потому что после все равно начинается взвешивание.
У Платона в "Республике", где его герой Эр описывает свои
похождения в загробном мире, также рассказывается о сцене Суда. Когда
его душа оставила тело, он отправился в путь с большой толпой народа.
И пришли они в Таинственное место, где было два отверстия в земле: они
были очень близко расположены одно к другому. Над ними было два других
отверстия, в небесах. Между сидели судьи и вершили правосудие. После
того, как они произносили решение суда, душу отправляли в правую дверь
в небе, если он того заслуживал, или вниз, в левую, в ад. На спинах у
каждой души были привязаны доски с записью их дел.
Средневековое наставление для умершего также содержит описание
суда. Это наставление под названием "Плач умирающего" (14-15 век)
существует в Британском Музее.
Умирающий от тяжелой болезни так жалуется на судьбу: "Увы мне,
что я некогда грешил! Добрался до меня этот день с самой ужасной из
всех вестей жизни. Пришел ко мне Страж, чье имя Беспощадность, от
Короля всех Королей, Владыки всех Владык и Судьи всех Судей. Чтобы
наложить на меня ярмо его Приказа, так сказал мне: "Я забираю тебя и
предупреждаю - поторопись, будь готов..." Судья, который ждет тебя,
Его не улестишь, не подкупишь, он тебя рассмотрит и рассудит по
справедливости и правде..."
Плач умирающего: "Увы! Увы Мне! Извини! Я не могу, я не готов! И
кто за меня выступит, в защиту? Этот день так страшен; Судья так
строг; мои враги так злы; моя родня, соседи, друзья и слуги не годятся
мне в помощь; я знаю - их слова там не услышат".
Жалобы умирающего, обращенные к Доброму Ангелу: "Мой Добрый
Ангел, которому Господь отдал меня под опеку, где ты теперь? Ты одна
моя последняя надежда, что придешь и за меня замолвишь слово. Потому
что смертный ужас так обездолил меня, что за себя мне теперь не
ответить, Вон стоит мой злой Гений и главный мой обвинитель с легионом
злых чертей позади. Некому за меня заступиться. Какой ужасный конец;
проигранное дело!"
Ответ доброго Ангела: "В твоих дурных делах, которым я никогда не
сопутствовал, ты всегда склонялся к тому, чтобы слушаться Злого Гения:
меня ты не слушал. В том нет тебе прощенья. А когда ты затевал
Богопротивное дело, разве я не напоминал тебе, что ты худое замыслил?
Не советовал тебе бежать без оглядки от места погибели, или из
компании дружков, которые тянули тебя в такое место? Можешь ты это
отрицать? Так как я теперь, ты думаешь, должен за тебя отвечать?"
Тогда умирающий обращается за помощью к Рассудку, Страху, Совести
и к Пяти Ушлостям - никто не приходит ему на помощь. Тогда в последнем
своем усилии он апеллирует к Святой Деве, через посредничество Веры,
Надежды и Любви. И в результирующем обращении Девы к Сыну вводится
Христианская доктрина прощения грехов, которая противоположна идее
Кармы в Бардо Тодол. Такое построение предполагает, что это
Христианское развитие Суда может иметь своим истоком до-христианский и
не-иудаистский не-восточный источник. В котором доктрина Кармы (а с
ней и перевоплощения) осталась неизменной и проникла в европейское
средневековье. Она и содержится в следующих ответах:
Совесть: "Ты будешь в печали и кротости выносить заключение,
которое ты заслужил".
Пять Ушлостей: "Поэтому неизбежно твои прегрешения будут тебе
вменены... За то, что по-справедливости когдатошний свой риск ты
должен взять на себя. Ты грешил - твой и риск был".
В другом схожем средневековом наставлении такие есть слова: "О,
наиправеднейший Обреченный, как прям и тяжек твой Рок: обвиняя и
жестко считая вину мою в том, в чем никто из людей не упрекнул бы меня
и от чего мало кто стережется. Так неважны и малы казались эти дела
при жизни. О, как ужасен вид праведного Судьи, которого привел ко мне
ужас, судьи, начинающего вникать в дела мои".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32