Аллегория о Иове, которую мы уже приводили, если ее правильно понять,
даст ключ ко всему этому вопросу о Дьяволе, его природе, назначении, а
также подтвердит наши утверждения. Пусть ни один набожный человек не
возражает на это обозначение - аллегория. Миф является излюбленным и
всемирным методом наставления во времена глубокой древности. Павел,
обращаясь к коринфянам, заявил, что все повествование о Моисее и
израильтянах было символическим,** в своем "Послании к Галатам"
утверждал, что все повествование о Аврааме, его двух женах и их сыновьях
- аллегория.*** В самом деле, это есть теория, переходящая в несомненность,
что исторические книги "Ветхого Завета" того же характера. Мы не совершаем
какой-либо недопустимой вольности с "Книгой Иова", когда даем ей то же
самое название, какое Павел дал повествованиям об Аврааме и Моисее.
_______
* В Тайном Музее Неаполя имеется мраморный барельеф, изображающий
"Грехопадение Человека", на котором Бог-Отец играет роль Змия Соблазнителя.
** "Первое Послание Коринфянам", X, II: "Все это происходило с ними, как образы".
*** "Послание к Галатам". IV, 22. 24: Ибо написано: Авраам имел двух
сынов, одного от рабы, а другого от свободной... В этом есть иносказание".

Но нам, может быть, следует объяснить древнее пользование аллегорией и
символогией. Истина, заключающаяся в первой, должна была достигаться
путем выводов; символ выражал какое-то абстрактное качество Божества,
которое миряне легко могли понять. Его высшему значению здесь ставился
предел, и с этих пор впредь массы пользовались им как образом в
идолопоклоннических обрядах. Но аллегорию приберегали для внутреннего
святилища, когда допускались только избранные. Отсюда и ответ Иисуса,
когда ученики спросили его, почему он говорит толпе притчами.
"Вам", - сказал он, - "дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано.
Ибо, кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того
отнимется и то что он имеет".
В малых Мистериях обмывали свинью, символизируя этим очищение неофита,
а ее возвращение в грязную лужу указывало на поверхностный характер
проделанной работы.
"Миф есть нераскрытая мысль души. Характерной чертой мифа является
превращение размышления в историю (в историческую форму). Как в эпосе,
так и в мифе исторический элемент преобладает. Основу мифа. часто
составляют факты (внешние события), и с ними переплетаются религиозные
идеи".
Вся аллегория об Иове является открытой книгой тому, кто понимает
пиктографический язык Египта, как он запечатлен в "Книге Мертвых". В
сцене Суда Осирис изображен сидящим на своем троне и держащим в одной
руке символ жизни, "крюк влечений", а в другой - мистический вакхический
веер. Перед ним находятся сыны Бога - сорок два судьи мертвого. Алтарь
находится непосредственно перед троном, уставленный приношениями и
увенчанный священным цветком лотоса, на котором стоят четыре духа. У
входа стоит душа, которую будут судить и которую Тмей, гений Истины,
приглашает на этот заключительный акт испытания. Тот, держа в руке
камышовую палочку, заносит происходящее в Книгу Жизни. Гор и Анубис,
стоящие у весов, проверяют вес, который определяет, уравновешивает ли
сердце умершего символ истины, или же последний перетягивает. На
пьедестале сидит волчица - символ Обвинителя.
Посвящение в мистерии, как известно всем интеллигентным людям, было
театральным представлением сцен в подземном мире. Такова была и аллегория
о Иове.
Несколько критиков приписали авторство этой книги Моисею. Но она старше,
чем "Пятикнижие". В самой этой поэме Иегова не упоминается, и если это
имя встречается в прологе, то этот факт следует приписать или ошибке
переводчиков, или преднамеренному умыслу, вызванному более поздней
необходимостью преобразить политеизм в монотеистическую религию.
Применяемый для этого план был очень простой: многие имена Элохимов
(богов) нужно было приписать единому богу. Так в одном из старейших
еврейских текстов книги Иова (в главе XII, 9) стоит имя Иегова, тогда как
во всех других рукописях стоит "Адонай". Но в первоначальной поэме Иегова
отсутствует. Вместо этого имени мы находим Ал, Алеим, Але, Шаддай,
Адонай, и т. д. Поэтому мы должны прийти к выводу, что или пролог и
эпилог были добавлены в более поздний период, что недопустимо по многим
причинам, или же что они были переделаны как и остальные рукописи. Затем,
мы находим, что в этой архаической поэме нигде не упоминается субботнее
установление, но много ссылок на священное число семь, о чем мы будем
говорить в дальнейшем, и непосредственная дискуссия по Сабеизму,
поклонению небесным телам, которое в те дни преобладало в Аравии. Сатана
в этой книге назван "сыном Божиим"; он один из советников, явившийся
перед Богом, и он побуждает Бога на испытание верности Иова. В этой поэме
яснее и проще чем где-либо еще, мы обнаруживаем значение слова "Сатана".
Это термин для обязанности или роли общественного обвинителя. Сатана -
это тот же Тифон египтян, дающий свои обвинения в Аменти; эта должность
настолько же уважаемая, как должность государственного прокурора в нашем
веке; и если через невежество первых христиан его впоследствии
отождествляли с Дьяволом, то сам он тут ни при чем.
"Книга Иова" - это полное описание древнего посвящения и испытаний,
которые обычно предшествуют этой величайшей изо всех церемоний. Неофит
находит себя лишенным всего, что ему было дорого, и заболевшим скверной
болезнью. Его жена уговаривает его помолиться Богу и умереть - нет
никакой надежды для него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27