обмолоти мне к завтрему всю пшеницу чисто-начисто, до единого зернышка, а скирдов не ломай и снопов не разбивай. Если не сделаешь – голова твоя с плеч долой!
– Слушаю, ваше величество! – сказал Иван-царевич; опять идет по двору да слезами обливается.
– О чем горько плачешь? – спрашивает его Василиса Премудрая.
– Как же мне не плакать? Приказал мне царь морской за одну ночь все скирды обмолотить, зерна не обронить, а скирдов не ломать и снопов не разбивать.
– Это не беда, беда впереди будет! Ложись спать с Богом, утро вечера мудренее.
Царевич лег спать, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и закричала громким голосом:
– Гей вы, муравьи ползучие! Сколько вас на белом свете ни есть – все ползите сюда и повыберите зерно из батюшкиных скирдов чисто-начисто.
Поутру зовет морской царь Ивана-царевича:
– Сослужил ли ты службу?
– Сослужил, ваше величество!
– Пойдем посмотрим.
Пришли на гумно – все скирды стоят нетронуты, пришли в житницы – все закрома полнехоньки зерном.
– Спасибо тебе, брат! – сказал морской царь. – Сделай мне еще церковь из чистого воску, чтобы к рассвету была готова: это будет твоя последняя служба.
Опять идет Иван-царевич по двору, слезами умывается.
– О чем горько плачешь? – спрашивает его из высокого терема Василиса Премудрая.
– Как мне не плакать, доброму молодцу? Приказал мне морской царь за одну ночь сделать церковь из чистого воску.
– Ну, это еще не беда, беда впереди будет. Ложись-ка спать, утро вечера мудренее.
Царевич улегся спать, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и закричала громким голосом:
– Гей вы, пчелы работящие! Сколько вас на белом свете ни есть – все летите сюда и слепите из чистого воску церковь Божию, чтоб к утру была готова!
Поутру встал Иван-царевич, глянул – стоит церковь из чистого воску, и пошел к морскому царю с докладом.
– Спасибо тебе, Иван-царевич! Каких слуг у меня ни бывало, никто не сумел так угодить, как ты. Будь же за то моим наследником, всего царства сберегателем; выбирай себе любую из тринадцати дочерей моих в жены.
Иван-царевич выбрал Василису Премудрую; тотчас их обвенчали и на радостях пировали целых три дня. Ни много ни мало прошло времени, стосковался Иван-царевич по своим родителям, захотелось ему на святую Русь.
– Что так грустен, Иван-царевич?
– Ах, Василиса Премудрая, сгрустнулось по отцу, по матери, захотелось на святую Русь.
– Вот это беда пришла! Если уйдем мы, будет за нами погоня великая; царь морской разгневается и предаст нас смерти. Надо ухитряться!
Плюнула Василиса Премудрая в трех углах, заперла двери в своем тереме и побежала с Иваном-царевичем на святую Русь.
На другой день ранехонько приходят посланные от морского царя – молодых подымать, во дворец к царю ждать. Стучатся в двери:
– Проснитеся, пробудитеся! Вас батюшка зовет.
– Еще рано, мы не выспались, приходите после! – отвечает одна слюнка.
Вот посланные ушли, обождали час-другой и опять стучатся:
– Не пора-время спать, пора-время вставать!
– Погодите немного: встанем, оденемся! – отвечает вторая слюнка.
В третий раз приходят посланные: царь-де морской гневается, зачем так долго они прохлаждаются.
– Сейчас будем! – отвечает третья слюнка. Подождали-подождали посланные и давай опять стучаться: нет отклика, нет отзыва! Выломали двери, а в тереме пусто. Доложили царю, что молодые убежали; озлобился он и послал за ними погоню великую.
А Василиса Премудрая с Иваном-царевичем уже далеко-далеко! Скачут на борзых конях без остановки, без роздыху.
– Ну-ка, Иван-царевич, припади к сырой земле да послушай, нет ли погони от морского царя?
Иван-царевич соскочил с коня, припал ухом к сырой земле и говорит; Слышу я людскую молвь и конский топ!
– Это за нами гонят! – сказала Василиса Премудрая и тотчас обратила коней зеленым лугом, Ивана-царевича – старым пастухом, а сама сделалась смирною овечкою.
Наезжает погоня:
– Эй, старичок! Не видал ли ты – не проскакал ли здесь добрый молодец с красной девицей?
– Нет, люди добрые, не видал, – отвечает Иванцаревич. – Сорок лет, как пасу на этом месте – ни одна птица мимо не пролетывала, ни один зверь мимо не прорыскивал!
Воротилась погоня назад:
– Ваше царское величество! Никого в пути не наехали, видели только: пастух овечку пасет.
– Что ж не хватали? Ведь это они и были! – закричал морской царь и послал новую погоню.
А Иван-царевич с Василисою Премудрой давнымдавно скачут на борзых конях.
– Ну, Иван-царевич, припади к сырой земле да послушай, нет ли погони от морского царя?
Иван-царевич слез с коня, припал ухом к сырой земле и говорит:
– Слышу я людскую молвь и конский топ.
– Это за нами гонят! – сказала Василиса Премудрая; сама сделалась церковью, Ивана-царевича обратила стареньким попом, а лошадей – деревьями. Наезжает погоня:
– Эй, батюшка! Не видал ли ты, не проходил ли здесь пастух с овечкою?
– Нет, люди добрые, не видал. Сорок лет тружусь в этой церкви – ни одна птица мимо не пролетывала, ни один зверь мимо не прорыскивал!
Повернула погоня назад:
– Ваше царское величество! Нигде не нашли пастуха с овечкою; только в пути и видели, что церковь да попа-старика.
– Что же вы церковь не разломали, попа не захватили? Ведь это они самые были! – закричал морской царь и сам поскакал вдогонь за Иваном-царевичем и Василисою Премудрою.
А они далеко уехали. Опять говорит Василиса Премудрая:
– Иван-царевич! Припади к сырой земле – не слыхать ли погони?
Слез Иван-царевич с коня, припал ухом к сырой земле и говорит:
– Слышу людскую молвь и конский топ пуще прежнего.
– Это сам царь скачет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133