- переспросил советник, не зная еще, что он теперь живет
во время средневековья. - Мне нужно попасть в Христианову гавань, на Малую
торговую улицу.
Парни вытаращили на него глаза.
- Скажите хотя бы, где мост? - продолжал советник. - Ну что за
безобразие! Фонари не горят, а грязь такая, что кажется, будто по болоту
бродишь!
Но чем больше он говорил с перевозчиками, тем меньше мог разобраться
в чем-нибудь.
- Не понимаю я вашей борнхольмской тарабарщины! - рассердился он
наконец и повернулся к ним спиной.
Но моста он все-таки не нашел; каменный парапет набережной исчез
тоже. "Что делается! Вот безобразие!" - думал он. Да, никогда еще
действительность не казалась ему такой жалкой и мерзкой, как в этот вечер.
"Нет, лучше взять извозчика, - решил он. - Но, господи, куда же они все
запропастились? Как назло, ни одного! Вернусь-ка я на Новую королевскую
площадь - там, наверное, стоят экипажи, а то мне вовек не добраться до
Христианской гавани!"
Он снова вернулся на Восточную улицу и успел уже пройти ее почти всю,
когда взошла луна.
"Господи, что это здесь понастроили такое?" - изумился советник,
увидев перед собой Восточные городские ворота, которые в те далекие
времена стояли в конце Восточной улицы.
Наконец он отыскал калитку и вышел на теперешнюю Новую королевскую
площадь, которая в те времена была просто большим лугом. На лугу там и сям
торчали кусты, и он был пересечен не то широким каналом, не то рекой. На
противоположном берегу расположились жалкие лавчонки халландских шкиперов,
отчего место это называлось Халландской высотой.
- Боже мой! Или это мираж, фата-моргана, или я... господи... пьян? -
застонал советник юстиции. - Что же это такое? Что же это такое?
И советник опять повернул назад, подумав, что заболел. Шагая по
улице, он теперь внимательнее приглядывался к домам и заметил, что все они
старинной постройки и многие крыты соломой.
- Да, конечно, я заболел, - вздыхал он, - а ведь всего-то стаканчик
пунша выпил, но мне и это повредило. И надо же додуматься - угощать гостей
пуншем и горячей лососиной! Нет, я непременно поговорю об этом с агентшей.
Вернуться разве к ним и рассказать, какая со мной приключилась беда? Нет,
неудобно. Да они, уж пожалуй, давно спать улеглись.
Он стал искать дом одних своих знакомых, но его тоже не оказалось на
месте.
- Нет, это просто бред какой-то! Не узнаю Восточной улицы. Ни одного
магазина! Все только старые, жалкие лачуги - можно подумать, что я попал в
Роскилле или Рингстед. Да, плохо мое дело! Ну что уж тут стесняться,
вернусь к агенту! Но, черт возьми, как мне найти его дом? Я больше не
узнаю его. Ага, здесь, кажется, еще не спят!... Ах, я совсем расхворался,
совсем расхворался.
Он наткнулся на полуоткрытую дверь, из-за которой лился свет. Это был
один из тех старинных трактиров, которые походили на теперешние наши
пивные. Общая комната напоминала голштинскую харчевню. В ней сидело
несколько завсегдатаев - шкипера, копенгагенские бюргеры и еще какие-то
люди, с виду ученые. Попивая пиво из кружек, они вели какой-то жаркий спор
и не обратили ни малейшего внимания на нового посетителя.
- Простите, - сказал советник подошедшей к нему хозяйке, - мне вдруг
стало дурно. Вы не достанете мне извозчика? Я живу в Христианской гавани.
Хозяйка посмотрела на него и грустно покачала головой, потом что-то
сказала по-немецки. Советник подумал, что она плохо понимает по-датски, и
повторил свою просьбу на немецком языке. Хозяйка уже заметила, что
посетитель одет как-то странно, а теперь, услышав немецкую речь,
окончательно убедилась в том, что перед ней иностранец. Решив, что он
плохо себя чувствует, она принесла ему кружку солоноватой колодезной воды.
Советник оперся головой на руку, глубоко вздохнул и задумался: куда же
все-таки он попал?
- Это вечерний "День"? - спросил он чтобы сказать что-нибудь, увидев,
как хозяйка убирает большой лист бумаги.
Она его не поняла, но все-таки протянула ему лист: это была старинная
гравюра, изображавшая странное свечение неба, которое однажды наблюдали в
Кельне.
- Антикварная картина! - сказал советник, увидев гравюру, и сразу
оживился. - Где вы достали эту редкость? Очень, очень интересно, хотя и
сплошная выдумка. На самом деле это было просто северное сияние, как
объясняют теперь ученые; и, вероятно, подобные явления вызываются
электричеством.
Те, что сидели близко и слышали его слова, посмотрели на него с
уважением; один человек даже встал, почтительно снял шляпу и сказал с
самым серьезным видом:
- Вы, очевидно, крупный ученый, мосье?
- О нет, - ответил советник, - просто я могу поговорить о том о сем,
как и всякий другой.
- Modestial <скромность(лат.)> - прекраснейшая добродетель, - изрек
его собеседник. - Впрочем, о сути вашего высказывания mihi secus videtur
<я другого мнения (лат.)>, хотя и с удовольствием воздержусь пока
высказывать мое собственное judicium <суждение (лат.)>.
- Осмелюсь спросить, с кем имею удовольствие беседовать? -
осведомился советник.
- Я бакалавр богословия, - ответил тот.
Эти слова все объяснили советнику - незнакомец был одет в
соответствии со своим ученым званием. "Должно быть, это какой-то старый
сельский учитель, - подумал он, - человек не от мира сего, каких еще можно
встретить в отдаленных уголках Ютландии".
- Здесь, конечно, не locus docendi <место ученых бесед (лат.)>, -
говорил богослов, - но я все-таки очень прошу вас продолжать свою речь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11