Публика носит вас на руках,
и вы сами себе господа. А вот попробовали бы вы посидеть в суде, как мы
сидим, да повозиться с этими скучнейшими делами!
Поэт покачал головой, писарь тоже покачал головой, и они разошлись в
разные стороны, оставшись каждый при своем мнении.
"Удивительный народ эти поэты, - думал молодой чиновник. - Хотелось
бы поближе познакомиться с такими натурами, как он, и самому стать поэтом.
Будь я на их месте, я бы в своих стихах не стал хныкать. Ах, какой сегодня
чудесный весенний день, сколько в нем красоты, свежести, поэзии! Какой
необыкновенно прозрачный воздух! Какие причудливые облака! А трава и
листья так сладостно благоухают! Давно уже я так остро не ощущал этого,
как сейчас".
Вы, конечно, заметили, что он уже стал поэтом. Но внешне совсем не
изменился, - нелепо думать, что поэт не такой же человек, как все прочие.
Среди простых людей часто встречаются натуры гораздо более поэтические,
чем многие прославленные поэты. Только у поэтов гораздо лучше развита
память, и все идеи, образы, впечатления хранятся в ней до тех пор, пока не
найдут своего поэтического выражения на бумаге. Когда простой человек
становится поэтически одаренной натурой, происходит своего рода
превращение, - и такое именно превращение произошло с писарем.
"Какое восхитительное благоухание! - думал он. - Оно напоминает мне
фиалки у тетушки Лоны. Да, я был тогда еще совсем маленьким. Господи, и
как это я ни разу не вспомнил о ней раньше! Добрая старая тетушка! Она
жила как раз за Биржей. Всегда, даже в самую лютую стужу, на окнах у нее
зеленели в банках какие-нибудь веточки или росточки, фиалки наполняли
комнату ароматом; а я прикладывал нагретые медяки к оледенелым стеклам,
чтобы можно было смотреть на улицу. Какой вид открывался из этих окон! На
канале стояли вмерзшие в лед корабли, огромные стаи ворон составляли весь
их экипаж. Но с наступлением весны суда преображались. С песнями и криками
"ура" матросы обкалывали лед; корабли смолили, оснащали всем необходимым,
и они наконец уплывали в заморские страны. Они-то уплывают, а я вот
остаюсь здесь; и так будет всегда; всегда я буду сидеть в полицейской
канцелярии и смотреть, как другие получают заграничные паспорта. Да, таков
мой удел!" - и он глубоко-глубоко вздохнул, но потом вдруг опомнился: "Что
это такое со мной делается сегодня? Раньше мне ничего подобного и в голову
не приходило. Верно, это весенний воздух так на меня действует. А сердце
сжимается от какого-то сладостного волнения".
Он полез в карман за своими бумагами. "Возьмусь за них, буду думать о
чем-нибудь другом", - решил он и пробежал глазами первый попавшийся лист
бумаги. "Фру Зигбрит", оригинальная трагедия в пяти действиях", - прочитал
он. "Что такое? Странно, почерк мой! Неужели это я написал трагедию? А это
еще что? "Интрига на валу, или Большой праздник; водевиль". Но откуда все
это у меня? Наверное, кто-нибудь подсунул. Да, тут еще письмо..."
Письмо прислала дирекция одного театра; она не очень вежливо извещала
автора, что обе его пьесы никуда не годятся.
- Гм, - произнес писарь, усаживаясь на скамейку.
В голову его вдруг хлынуло множество мыслей, а сердце исполнилось
неизъяснимой нежности... к чему - он и сам не знал. Машинально он сорвал
цветок и залюбовался им. Это была простая маленькая маргаритка, но она в
течение одной минуты сообщила ему о себе больше, чем можно узнать,
выслушав несколько лекций по ботанике. Она рассказала ему предание о своем
рождении, рассказала о том, как могуч солнечный свет, - ведь это благодаря
ему распустились и стали благоухать ее нежные лепестки. А поэт в это время
думал о суровой жизненной борьбе, пробуждающей в человеке еще неведомые
ему силы и чувства. Воздух и свет - возлюбленные маргаритки, но свет - ее
главный покровитель, перед ним она благоговеет; а когда он уходит вечером,
она засыпает в объятьях воздуха.
- Свет одарил меня красотой! - сказала маргаритка.
- А воздух дает тебе жизнь! - шепнул ей поэт.
Неподалеку стоял мальчуган и хлопал палкой по воде в грязной канавке
- брызги разлетались в разные стороны, и писарь задумался вдруг о тех
миллионах живых, невидимых простым глазом существ, которые взлетают вместе
с водяными каплями на огромную, по сравнению с их собственными размерами,
высоту, - вот как если бы мы, например, очутились над облаками. Размышляя
об этом, а также о своем превращении, наш писарь улыбнулся: "Я просто сплю
и вижу сон. Но какой это все-таки удивительный сон! Оказывается, можно
грезить наяву, сознавая, что это тебе только снится. Хорошо бы вспомнить
обо всем этом завтра утром, когда я проснусь. Какое странное состояние!
Сейчас я все вижу так четко, так ясно, чувствую себя таким бодрым и
сильным - и в то же время хорошо знаю, что если утром попытаюсь что-нибудь
припомнить, в голову мне полезет только чепуха. Сколько раз это бывало со
мной! Все эти чудесные вещи похожи на золото гномов: ночью, когда их
получаешь, они кажутся драгоценными камнями, а днем превращаются в кучу
щебня и увядших листьев".
Вконец расстроенный писарь, грустно вздыхал, поглядывая на птичек,
которые весело распевали свои песенки, перепархивая с ветки на ветку.
"И им живется лучше, чем мне. Уметь летать - какая чудесная
способность! Счастлив тот, кто ею одарен. Если бы только я мог
превратиться в птичку, я бы стал вот таким маленьким жаворонком!"
И в ту же минуту рукава и фалды его сюртука превратились в крылья и
обросли перьями, а вместо калош появились коготки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11