Потом повернулся и увидел Веру. Мгновенье они глядели друг на друга. Вере захотелось было подойти к нему, рассказать, кто его окружает, но… Но Президент уже исчез за поворотом. Да и не стала бы Вера к нему подходить, ни в каком случае не стала бы…
…А на другой день, утром, моложавый невысокий блондин с "дипломатом" в руке, чем-то напоминающий Крошку Цахеса, подошел к проходной Спасских ворот и протянул охраннику удостоверение. Тот изучил его и сверился со списком, приколотым к стене.
– На вас пропуска не заказано!
– Как не заказано?! Этого не может быть!.. - блондин был ошарашен, подавлен.
– Потому что не может быть никогда, - под нос пробурчал охранник, но еще раз просмотрел список. - Не заказано. Проходите, проходите, пожалуйста, там люди идут…
– Но мы вчера с Косячковым… У меня с Петрушиным… назначено…
– Проходите!
Крошка Цахес /прошел/ и остановился неподалеку от ворот, раздраженно оглядывая Красную площадь. Достал мобильник, набрал номер.
– Алексей Алексеич! Уткин говорит. А меня в Кремль не впускают…
Стоп-кадр. Щелчок затвора. Закадровый голос:
Вадим Уткин. Майор ФСБ в отставке. Помощник вице-губернатора Нижнего Новгорода. В недалеком будущем - второй…
…И тут неожиданная помеха ворвалась в фонограмму фильма и напрочь забила слова "Президент России"…
…Кадр ожил.
– Не заказан пропуск, - говорят. - Но ведь вы же вчера при мне Косячкову звонили, правда ведь?! И подтверждение приема у Петрушина… Может, это Слипчак козни строит?
В голосе Уткина было столько тревоги, обеспокоенности, столько искренней, детской обиды, что его становилось даже жалко.
– Да, пожалуйста. Перезвоните. Конечно, я подожду.
Пока начальство перезванивалось, Уткин прогуливался по площади, наблюдая за ее утренней жизнью, но не на миг не выпуская из поля внимания будку проходной.
Наконец, охранник привысунулся из будки, сделал едва заметный подзывающий жест.
– Как говорите? - Уткин? Проходите. Знаете, куда идти?
– Да уж… не первый раз…
И мигом приосанившийся Уткин /прошел/, бросив на охранника пронзительный, /запоминающий/ взгляд…
…А Петрушин ехал в это время в своем "Мерседесе" в обществе длинной синьоры Анжелотти по совершенно свободному загородному шоссе и говорил в мобильник:
– Да, Люсенька, знаешь: стр-рашная авария. Все шоссе забито! Даже я пробраться не могу. Мигалка - и та не помогает! Сколько раз я говорил, что первым помощникам - ну просто для дела! - необходимы автомобили сопровождения. По протоколу три! Ну ладно, короче: двое из группы содействия выборам должны подойти и от этого… из Нижнего… шестерка Кравчука. Извинись эдак… культурненько… попроси посидеть в приемной. Минут через сорок, думаю, доберусь…
– …Поняла, Николай Васильевич, все сделаю, в лучшем виде! Ой, извините, тут другой аппарат звонит, а Вера больная, не вышла. А-га, сделаю… - и повесила трубку, чтоб взять другую с другого аппарата, который и впрямь заливался.
– Приемная Петрушина… Ой, Светка, ты? Правда? Прямо щас? Ой, я тут в приемной одна… Ну ладно, забегу, жди. Забегу, говорю, шефа все равно нету… - и, повесив трубку, направилась к выходу…
…где едва не столкнулась нос к носу с Крошкой Цахесом. Но, скрытая коленом коридора, разминулась.
Крошка Цахес приоткрыл дверь приемной, оглядел внутренности и, никого не обнаружив, зашел.
– Есть кто живой?
Подождал ответа, будто рассчитывал, что /живой/ вылезет из-под стола или спрыгнет с книжной полки. Потом направился к следующей двери, приоткрыл и ее. Осмотрел, пока с порога, "черный кабинет".
– Есть кто живой? - повторил реплику и, снова не дождавшись ответа, прикрыв дверь за спиною, оказался внутри…
…Вера наблюдала в крохотный монитор крохотной видеокамеры за манипуляциями Крошки Цахеса. Тот, мельком оглядев кабинет, прошел в дальнюю дверь, ведущую к комнате отдыха, просунулся и в нее, и там осведомился: "Есть кто живой?" - после чего возвратился в кабинет и осмотрел его уже повнимательнее.
Изображение на мониторчике было, конечно, так себе, но все же -удовлетворительное.
Крошка Цахес присел за стол, в рабочее кресло Петрушина, чуть-чуть попрыгал на нем задом, проверяя "на мягкость", после чего вдруг, неожиданно, резко, закрутил его, да так резво, что оно сделало два с небольшим оборота. Которыми, поджав ноги, Крошка Цахес и насладился.
Вышел из-за стола, плюхнулся в одно из гостевых кресел, попрыгал и в нем, вскочил и точно, целенаправленно направился прямо к объективу Вериной камеры, - Вера аж отшатнулась. Движение Крошки Цахеса было удивительным, почти мистичным: Вера замаскировала объектив профессионально. Искаженное чрезмерным приближением к широкоугольному объективу, лицо заняло весь монитор, и вдруг Уткин подмигнул и высунул язык.
Вера захлопнула мониторчик, выдернула провода и воровато сунула крохотную камеру в ящик стола. Оглянулась на дверь. Вроде, все тихо…
…А в "черном кабинете" уже шел очередной прием: правда, Петрушин за своим столом чувствовал себя как-то не вполне уютно: все менял позы, /устраивался/, - словно чуял, что в кресле посидел кто-то посторонний.
В креслах посетительских сидели мужчина и женщина. Докладывала женщина:
– …И дальше несколько программ на те категории, на которые мы особенно хотели бы обратить внимание с привлечением президентских структур, правительственных программ: это инвалиды, которых у нас девять миллионов все-таки. Если с каждым инвалидом по два участника придут - это двадцать семь миллионов. Поэтому мы с ними договорились - они были у меня, и слепые, и глухие, - договорились сотрудничать…
Крошка Цахес, осторожно, на малую щелочку приотворив дверь, слушал из комнаты отдыха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16