– тут же услышал он с крыльца.Он оглянулся, но после яркого света ничего на крыльце не увидел.– Ты оделся? – спросил Илья: он бы предпочел, чтобы Сережка сидел в теплой избушке, а лучше всего – лежал под одеялом.– Да, пап, я тебе кроссовки несу.– Спасибо, сына. Это очень кстати. Только не подходи близко к собакам, поставь их на дорожку.– Хорошо, – немедленно согласился ребенок, сбегая с крыльца.Хозяйка собак не преминула осветить и Сережку, тщательно обходящего суку с прижатыми ушами. Он действительно нормально оделся, даже куртку застегнул. Не иначе, сильно промерз, пока они отбивались от собак и крались к крыльцу. Если ребенок простудится, Лара его никогда в Долину с ночевкой не отпустит.– Ты согрелся? – спросил Илья на всякий случай.– Да, нормально, – махнул рукой Сережка, выходя на дорожку впереди Ильи с собаками. Кобель было дернулся к ребенку, но Илья рванул его назад, грубо и властно. Мальчик поставил расшнурованные кроссовки на щебенку и грамотно отошел в сторону, дав Илье возможность к ним подойти.Илья сделал шаг: сука покорно пошла рядом, кобель же попробовал упереться. Пришлось снова накручивать ошейник на руку, чтобы зверь не выдернул из него голову. На этом пес прекратил бессмысленное сопротивление и двинулся вперед. Остановиться возле кроссовок он тоже не пожелал, и снова пришлось дергать его к себе – удивительно вредная зверюга, было в нем что-то от упрямого подростка, демонстрирующего гонор на каждом шагу.Руки были заняты, и надеть кроссовки как следует не удалось – пришлось идти, сминая пятку, с развязанными шнурками. Но это показалось Илье значительно лучшим, чем шлепать босиком по острым камням.– Пап, можно я пойду с вами? – спросил Сережка.– Пошли, – согласился Илья, – только близко к собакам не подходи.Он подумал, что с сыном будет чувствовать себя не так неловко в присутствии этой уверенной женщины, да и идти было недалеко.– Я дядю Мишу будил, но он так и не проснулся…– Да где ж ему проснуться! – хохотнул Илья.Темп задавала хозяйка собак, не торопясь шествуя сбоку от Ильи, и освещая дорожку. Сережка шел с другой стороны, шагах в трех от дорожки, спотыкаясь, поскольку на него света фонарика не хватало. Когда повернули на асфальт, Илья увидел, что ее участок ярко освещен прожекторами с трех сторон. Света хватило на то, чтобы он смог разглядеть очертания ее фигуры: рослая, наверное, выше него, очень стройная – ну просто модель. И профиль у нее был красивый – высокий выпуклый лоб, заостренный прямой нос, сжатые губы и точеная линия подбородка. Женщина шла, откинув плечи назад и грациозно выкидывая вперед ноги, как будто по подиуму.Илья мрачно взглянул на свои шаркающие по асфальту кроссовки.Чем ближе они подходили к участку, тем светлее становилось вокруг, и тем лучше Илья мог рассмотреть незнакомку. Нет сомнений, это была очень красивая женщина. Яркие, миндалевидные глаза, хорошо очерченный рот, длинные тонкие пальцы – удивительная женщина. Ему хотелось разглядывать ее, с одной стороны, а с другой невыносимо раздражала сложившаяся ситуация. В конце концов, он не выдержал раздражения и неловкости, и спросил:– Зачем же вы их выпускаете, щенков ваших? Не болонки ведь.Женщина медленно повернула голову в его сторону, смерила взглядом и ответила, презрительно приподняв губу:– Я же сказала, что я их не выпускала.– Но кто-то же их выпустил, разве нет?– Я так думаю, это кто-то из ваших пошутил. Когда я выходила, калитка была открыта, а я сама закрывала ее перед тем, как уйти спать. Не запирала, но собаки сами ее открыть не могли.Она дернула плечом, словно хотела скинуть с себя что-то неприятное.– Нас тут всего трое: мы с Сережкой и Мишка. Только Мишка спит беспробудно, ему до вашей калитки дела нет. А я, знаете, не сумасшедший.– Ребенок мог пошутить, – невозмутимо пожала она плечами.Сережка поспешил вмешаться:– Я что, по-вашему, встал среди ночи и пошел ваших собак выпускать? Я тоже не сумасшедший!Они подошли к распахнутой калитке, и женщина красиво повела рукой, пропуская его вперед. Илья вышел на ярко освещенное пространство и тут же справа от себя увидел вольер, куда, видимо, следовало засадить собак. Дверь в вольер оставалась открытой.– Папа! – крикнул Сережка, который зашел в калитку последним, – у тебя кровь!Илья завел обеих собак в вольер и не без опаски выпустил сперва суку, а потом и кобеля. Но, похоже, звери смерились со своей участью, поэтому никаких попыток напасть или сбежать не сделали. Он с радостью захлопнул за собой дверь и задвинул широкий засов.– Папа, – Сережка кинулся к нему и повис на шее, – как же мне было страшно! Папка, ты такой крутой!– Да ладно, – смущенно пробормотал Илья, хлопая Сережку по плечу.– Вы испортите его курточку, – поджала губы незнакомка.Илья взглянул на руку и отодвинул ее подальше от Сережки – кое-где кровь уже запеклась, но все равно еще капала на землю. Пока он вел собак, он совершенно этого не замечал, и боли не чувствовал. А теперь понял, что искусанные руки ноют, особенно если опустить их вниз. И замерз он до того, что вот-вот начнут стучать зубы.– Пожалуй, нам пора, – сказал он себе под нос, отстраняя Сережку.– Тебе больно? – Сережка поднял на него глаза, наполняющиеся слезами.– Да ты чего, парень? – усмехнулся Илья, – Пошли!– Может быть, вас перевязать? – женщина чуть наклонила голову и посмотрела на него вопросительно.– Нет, спасибо, – ответил Илья, подталкивая Сережку к калитке, – я как-нибудь сам. До свидания.– До свидания, – довольно равнодушно и немного свысока ответила женщина.
В воскресенье Ника поднялась довольно поздно и с испугом посмотрела в зеркало – от нервотрепки прошедшего дня и бессонной ночи лицо побледнело и осунулось, под глазами залегли тени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24