У Светы же сделалось такое лицо, будто она сожалела, что у меня нет третьей ноги. На ее шее болталась портативная «Минольта». Еще чего доброго сделает снимок! Я разразился кучей не самых лестных эпитетов в адрес тех, кто имеет обыкновение входить без стука. Им оставалось только очистить помещение.Интересно, кого еще принесет с утра пораньше?Через некоторое время раздался стук в дверь.– Можно?Видимо, Горбанюк со Светкой сидели в холле и видели как норвежки уходят. Нужно сказать, что удалились те не солоно хлебавши. Особенно Лив. Слишком велик был психологический пресс. Когда твой мозг сверлит одна единственная мысль: сегодня – твой последний день, сегодня – твой последний день, это как-то не способствует повышению потенции.Я уже успел что-то на себя напялить, и Горбанюк наконец соизволил обратить внимание на синяк.– Что-нибудь случилось? – поинтересовался он, впрочем, без особого сострадания в голосе.– Разумеется, – парировал я. – На свете каждый день случается невообразимо много интересного. А что, собственно, ты здесь потерял? Или программа отдыха без корректировок с моей стороны тебе уже кажется излишне пресной?– Да нет, – замялся он. – Мы просто хотели… В общем, мы хотели спросить, как продвигается расследование.Вон оно что! Светлана допекла! Моя цыпочка! А я-то после вчерашнего разговора с Лили голову ломал, как мне побыстрее отыскать Горбанюка. Ведь я даже не догадался спросить, в какой гостинице он остановился.– Расследование продвигается весьма успешно. Вчера я победно рапортовал Лили, не забыв упомянуть о твоем участии, и она попросила в ответ сообщить, что жалует тебе аксельбант на левое плечо.– Спасибо, – Горбанюк вздохнул.– Еще она просила передать, чтобы ты прокатился на денек в Бильбао, в наше испанское представительство. Там уже тебя ждут.– Зачем? – Он напряженно замер.– Нужно доставить сюда две единицы огнестрельного оружия: а именно – «узи» и парабеллум.– Я серьезно.– И я серьезно.– Нет, я, действительно, серьезно, – продолжал он гнуть свою линию.Но я тоже был не лыком шит:– Так ведь и я, действительно, совершенно серьезно.– Ну уж нет! – Он вскочил. – А если меня загребут в полицию? Здесь слишком жарко даже на пляже, я уж молчу о местных тюрьмах.– С одной стороны ты прав, – согласился я, – но с другой мы ведь должны быть во всеоружии в свете предстоящих событий.– Мы?! – буквально захлебнулся он.– Ну, конечно! А для кого, ты думаешь, эта артиллерия?Несмотря на всю плачевность ситуации, я с трудом удержался от смеха. В памяти всплыла фраза Остапа Бендера: «Я вам дам парабеллум».– У тебя есть лист бумаги? – воинственно поинтересовался Горбанюк.– Кажется, в ящике письменного стола я видел стопку. А зачем тебе?– Хочу написать заявление об уходе по собственному желанию. И нужно же было тебя здесь встретить!Он направился к письменному столу, извлек чистый лист бумаги и принялся что-то быстро строчить.– Может, сначала позвонишь в Ярославскую область? – подал я голос. – Посоветуешься с законной супругой?– Нечего советоваться!– Ну ты и трус, – брезгливо проговорила Света.– Тебя не спрашивают!Он протянул мне исписанный лист. Это была фирменная почтовая бумага отеля. В правом верхнем углу красовался Купидон с луком, под которым витиеватыми буквами было написано «Вавилон любви». Впрочем, вместо стрелы Купидон был вооружен предметом несколько иного свойства. И наконечник у предмета были отнюдь не таким острым, и оперение шарообразное.– Я думаю, Лили может это неправильно понять, – озабоченно произнес я, тыча пальцем в рисунок.Мое замечание его слегка охладило.– Хорошо, я напишу заявление по всей форме и сам отправлю в контору. Порви это.– Ну ты и трус, – еще раз проговорила Света, мобилизуя все презрение и брезгливость, на которые только была способна.– Его можно понять, – предприняв очередной маневр, великодушно вступился я за Игоря Артемьевича. – Он ведь у нас теоретик. Хорошо, ты только привези оружие, а уж дальше я как-нибудь сам, с обеих рук…Через двадцать три минуты он согласился. С помощью знаний, почерпнутых в книге «Момент истины», мне удалось уверить его, что я буду стрелять с обеих рук, не забывая при этом безостановочно «качать маятник». Одним словом, устрою «пляску по-македонски».Сложнее всего было заставить себя выйти из номера. Зловещие призраки Квадрата и Левого Хука заполонили сознание, и если в нем еще оставалось место, то для не менее зловещих призраков доктора Мебеля и банкира Эмилио Караса. Правда банкира Караса мне пока не доводилось видеть, и я, соответственно, не знал, как он выглядит, поэтому представлял его себе тем самым испанцем из барселонской пиццерии, который прижимал к уху трубку мобильного телефона.Все же я был теперь не один – в обществе Светы и Горбанюка. И я, наконец, решился выйти.Варвара по пути нам не встретилась. В холле проходил процесс приема очередной туристической группы. Стараясь не привлекать к себе внимание – задача, с которой бы не справились и титаны, учитывая цвет светкиных волос, – мы выскользнули из гостиницы и отправились на автовокзал. Выяснилось, что единственный прямой автобус до Бильбао отходит через пятнадцать минут. Вот так удача! Горбанюк изучил расписание – буквально обнюхал его словно пинчер – и объявил нам, что вернется лишь завтра к двум часа дня.– Ничего не поделаешь, – смирился я, – до тех пор придется отбиваться с помощью стилета и кастета.Он поморщился, вытер со лба пот.– Надеюсь, что автобус будет с кондиционером.– Ну, Испания – цивилизованная страна…И вот тут-то все началось! Мимо на роликах прокатилась Варвара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143