Стась даже на это не решается. Потом брак с девушкой из состоятельной семьи. Им покупают особняк в глуши и предлагают развивать гостиничный бизнес. Не каждому это по нутру. А тут такой соблазн огрести сразу пару миллионов! Искушение сильно велико… Впрочем, к гибели Хайнштайнов он не причастен, а что у него было в планах, одному богу известно…
Глава 14
Эта странная штука – память…
Поезд в Треубург прибыл поздно вечером.
Генрих Каллер вышел на перрон, миновал жандармский патруль у входа в вокзал и, не заходя в здание, направился прямо к черному «хорьху», стоящему около фонаря. Больше машин не было – только у выезда с площади застыл бронетранспортер со свастикой на борту, да еще в отдалении по очертаниям угадывались брички и простые телеги.
Ночная прохлада быстро пролезла Каллеру под пиджак. Весна сорок четвертого в заштатном польском городишке, оккупированном с начала войны, встретила его крайне нерадушно – шел мелкий противный дождь, а у него при себе не было ни зонта, ни плаща.
Дверца автомобиля отворилась, и из салона навстречу ему выбралась женская фигура, обтянутая во все черное. Это была фройляйн Кнапп, знакомая Каллеру по Вильбенау – некрасивая очкастая шатенка с ярко накрашенными губами. Ассистентка Вейдемана внимательно изучила его анфас и, явно скупясь на приветствие, произнесла всего два слова:
– Вас ждут!
Генрих молча залез в машину.
В дороге фройляйн Кнапп большей частью смотрела в лобовое стекло и морщилась, когда «хорьх» подбрасывало на очередном ухабе. Возможно, она получила инструкции не вступать с Герихом в разговоры, а, может быть, просто стеснялась откровенничать при водителе, добродушном белобрысом парне. Лишь на подъезде к «объекту А-12» она отважилась подать голос:
– Вы не захватили с собой коньяку, Каллер?.. В этой дыре я даже забыла вкус настоящего баварского пива! Знаете, иногда так хочется напиться, что готова пить чистый спирт…
– Не думал, что у вас здесь плохое снабжение, – посочувствовал ей Генрих.
– Ерунда! – бросила в ответ Магда Кнапп. – Снабжение здесь отличное, просто Вейдеман запретил выдавать спиртное. Все мысли только о работе. С утра до ночи – работа, работа, работа… Даже радио послушать некогда. Если американцы с англичанами откроют второй фронт, ей богу, мы узнаем об этом последними…
Особняк на берегу озера, обнесенный колючей проволокой, Каллер естественно не заметил – в свете фар распахнулись ворота, к машине подошел ефрейтор в непромокаемой накидке и наклонился к приспущенному окошку:
– Пустая формальность… Ваш паспорт, пожалуйста!
Через минуту фройляйн Кнапп распахнула перед ним дверь парадного входа и иронично продекламировала:
– Добро пожаловать в замок Тирберг!
– Замок Тирберг? – удивился Каллер.
Женщина упругой походкой пантеры двинулась на второй этаж, увлекая за собой спутника.
– Вейдеман раскопал в подвале какой-то сундук со старинными документами! – по секрету поведала она. – Оказывается, на этом месте раньше стояла крепость Тирберг, возведенная тевтонами. Теперь перед сном Вейдеман читает исторические хроники. Не исключено, ищет в них своих древних предков…
У дверей в кабинет они расстались.
Вейдеман встретил Генриха как старого знакомого. Усадил в кресло и даже плеснул в бокал рому. Но дружеский прием не поднял настроения. Тяжелые темно-вишневые шторы безжизненно свисали с гардин, свет падал только от настольной лампы – готическая обстановка комнаты вряд ли уступала по мрачности преисподней.
– Не спрашиваю, какие новости, – сказал Вейдеман, переходя сразу к делу, – после Сталинграда они почти всегда малоутешительные. Тем больше нам всем предстоит поработать… Ваша последняя партия «ментазина-пять», присланная из Вильбенау, по эффективности уступает предыдущим!
– Аминовая группа в бензольном кольце не оправдывает себя, – задумчиво сообщил коллеге Каллер, покусывая ус. – Видимо, теряется ассоциативная связь нейронов с зонами Брока и Вернике.
Вейдемана ответ не устроил.
– Теряется не только эта связь, но и прямое воздействие препарата на корковые структуры мозга! Нам нужна качественная амнезия, а не амнестические и семантические афазии… Не нарушения речи, а избирательная потеря памяти у наших подопечных!
– Правильнее сначала использовать для опытов обезьян, – попытался оправдаться Генрих. – У них легче нащупать слабое звено… Юрген Фляйн работает над этим…
– К черту обезьян, кошек и крыс! – отрезал Вейдеман. – Поймите, время дорого! С завтрашнего дня мы возвращаемся к «ментазину-три». С ним у нас были более приемлемые результаты… Наша лаборатория находится в подвале. Жду вас там завтра с утра, а пока отдыхайте…
В правом крыле здания на втором этаже Генриху отвели комнату, её окно выходило на озеро. Луна отражалась на гладкой водной поверхности круглой головкой сыра, но и это забавное сходство Каллера не развеселило. Скорбное предчувствие, что в этой дыре ему суждено провести несколько месяцев, основательно притупило естественные человеческие эмоции.
Генриху Каллеру шел тридцать шестой год, девять из них он проработал ассистентом профессора на кафедре биохимии Венского университета. С захватом Австрии Германией для него настали тяжелые времена. Исследования в области адаптогенов пришлось свернуть и перейти на частные заказы фармацевтических фирм. Новый режим, вещая о величии немецкой нации, вводил повсеместно новые порядки, очищал официальные учреждения от представителей неарийской расы, готовился к быстрым победоносным войнам, мечтая о покорении всей Европы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56