– Леночка! Все будет хорошо! Обещаю! Только не умирай!
Щукин начал дрожать. Из глаз его потекли слезы, он вытер их ладонью и лег на пол.
* * *
Когда приехала скорая помощь, Лена уже умерла. Сергей сидел рядом с ней, держа руку супруги в своих ладонях.
– Первый вдох, второй выдох, – бормотал он. – Третий вдох, четвертый выдох. Четырнадцатый дом, пятнадцатого нет, шестнадцатая развалюшка. Первый звонок, три врача, два глаза-озера с соленой водой слез и один гроб.
15 мая, вторник
Железнодорожный вокзал пах особенно: пресным ароматом поездов, гудрона и пыли, но стоило отойти от решетки, ограждающей железнодорожные пути, в нос ударял резкий запах автомобильных выхлопов. Рядом с вокзалом стояло очень много машин, а дорога, которая кажется достаточно широкой, редко могла похвастаться отсутствием «пробок», и никогда – отсутствием автомобилей.
Вдоль тротуара в два ряда выстроились желто-оранжевые «Волги» с шашечками, между которыми примостились разнокалиберные иномарки провожающих и «Жигули» частных извозчиков. Раньше на площади не было такого количества машин, была остановка общественного транспорта, несколько ларьков, да самодельные столики торговцев цветами, солнечными очками, обувью, пирожками, в общем, всем тем, чем принято торговать в подобных местах.
Построив прямо напротив железнодорожного вокзала огромный супермаркет, Администрация города распорядилась снести ларьки и передвинуть остановку. Площадь преобразилась, нарядившись в двухцветную брусчатку, избавилась от мусора, зато появились автомобили, а вместо остановки – огромная автостоянка.
Виктор неторопливо подошел к супермаркету и сел на лавочку. Они с Максом договорились встретиться здесь, но Куликов опаздывал.
Плеханов не любил площадь перед железнодорожным вокзалом, хотя она была самой красивой в городе. Ему не нравились ни декоративные фонари, ни безвкусно оформленные клумбы, ни глупые скульптуры в центре клумб, но больше всего ему не нравилась атмосфера вечной спешки, резкий голос из динамиков вокзала, объявляющий о прибытии или отправлении поезда, и толпы народа.
Людей у вокзала можно было разделить на две категории. К первой относились люди, непосредственно пользующиеся услугами железной дороги: приезжие, уезжающие и провожающие. Их легко можно было вычислить по объемистым чемоданам, суетливым движениям, удивленным взглядам и обеспокоенным выражениям лиц. Ко второй категории относились посетители супермаркета и праздногуляющие. Этих было большинство. Они никуда не торопились, неспеша курсировали между супермаркетом и стоящим неподалеку «Макдоналдсом», снисходительно поглядывая в сторону приезжих.
Виктору надоело смотреть на прохожих, он повернул голову к супермаркету. Здание было очень красивым – полукруглым, с зеркальными панелями, в которых отражалось ярко-голубое небо и прозрачные облака, на крыше расположились огромные буквы, складывающиеся в название магазина: «Республика». Вечером, когда в здании зажигали свет, можно было видеть, что на пятом этаже продают люстры и светильники, на четвертом – бытовую технику, а на втором и третьем – одежду всех цветов и фасонов. В темное время суток название ярко сверкало белыми звездочками, а сейчас вывеска выглядела блекло.
– Привет, – к Виктору подошел Макс. Он выглядел расстроенным. – П-представляешь, – устало сказал он, присаживаясь на скамейку, – вторую ночь н-не сплю. Гады устроили напротив дома автостоянку. Н-несанкционированную, естественно.
– А почему не спишь? – не понял Виктор. – Сейчас у каждого дома машины стоят.
– Это не просто машины, которые хозяева на ночь у подъезда оставили, это б-бизнес. На подъезде уже объявление повесили, что за тридцатник они будут, цитирую, «к-караулить любое ваше автотранспортное средство». Там у них штук д-двадцать машин и один мопед, а им все мало.
– Хорошее дело. Люди деньги зарабатывают, да и машины под присмотром. А ты чего недовольный?
– Так представь себе, они, чтобы н-ночью не заснуть, музыку включают. На полную громкость. Д-даже через закрытые окна слышно! Сейчас с закрытыми окнами спать, сущий к-кошмар: в доме духота, дышать нечем. А тут не только окна нельзя открыть, так хоть законопачивай н-насмерть! Хорошо, у кого окна пластиковые: ничего не слышно.
– Мда-а-а. А говорить с охранниками не пробовал? Пусть громкость убавят.
– Бесполезно, – Максим махнул рукой. – Там главный – мужик с первого этажа, Вадим. С ним н-не договоришься. Туп, как пень, и озлоблен на весь свет.
– Тогда милицию вызови.
– Вызывали уже. Этой вот ночью и вызывали. Так Вадим, к-козел, за две минуты до приезда милиции музыку выключил, а как они уехали, снова врубил. Не удивлюсь, если его п-предупредил кто-нибудь. И как вот с этим бороться?
Плеханов не знал, какой совет дать другу. Формально милиции к Вадиму придраться не за что – музыку они не слышали, а из показаний соседей только один Куликов. Бабки, узнав о приезде милиции, двери не открывают, от всего отказываются. Боятся Вадима.
Виктор и сам пару раз оказывался в подобной ситуации, когда одно время всему подъезду мешали спать соседи. Только он поступил проще: вызвал не милицию, а наряд санитаров и буйных соседей увезли люди в белых халатах. После недолгого, но впечатляющего визита в психиатрическую клинику, после прохождения обследования и разбирательства, они присмирели. Нехорошо, конечно, но кидаться с ножом на мирного и доброго Виктора тоже нехорошо.
С владельцем стоянки подобный трюк провернуть вряд ли удастся – Вадим, судя по рассказу Макса, не орет, с ножом ни на кого не бросается, сидит себе спокойно, слушает музыку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97