Добродушные беседы и полуночные шутки безвозвратно ушли в прошлое, равно как и попеременное дежурство в ординаторской (на том самом диване, где сейчас развалился «вобла») и в коридоре. С этого момента Виктор обречен сидеть за столом, не смыкая глаз, в то время как Изяслав будет храпеть в помещении для медперсонала.
Виктор понимал, Ольга Николаевна постаралась подать обязанности дежурного в таком свете, чтобы человек согласился – зарплатой соблазнить бы не получилось. Однако Плеханов был уверен – старшая медсестра никогда бы не представила ситуацию так, как ее обрисовал «вобла».
Плеханов тяжело вздохнул и вышел в коридор.
* * *
Расписавшись в журнале дежурств, Виктор отправился на проверку. Первым делом он заглянул к эпилептику. Плеханов хотел поговорить с ним, дабы подтвердить свою догадку о том, что в ночь убийства причиной припадка стал яркий свет подъезжающей машины. Эпилептик спал, свернувшись калачиком, положив руки под щеку, словно ребенок в детском саду. Виктор вздохнул, но будить человека не стал. Подтверждение догадки было лишь формальностью. В понедельник Геннадий Андреевич придет в милицию по вызову и сам все расскажет. Или не расскажет. В любом случае, Плеханов поинтересуется, откуда у бюджетника деньги на покупку квартиры. Неужели это квартира Семенова? Но Никифорова уж никак нельзя было назвать молодым, красивым ангелочком, как описывала мужа хозяйки квартиры всезнающая соседка в спортивном костюме.
Савичева в палате не было, Виктор заглянул туда по привычке, – Александра Алексеевича перевели в отдельный бокс с запирающейся дверью. Бокс располагался напротив столовой, и Плеханов решил заглянуть туда в последнюю очередь, по пути обратно к столу.
Щукин сидел на кровати, уставившись в пол, и тихо бормотал – Виктор видел, как шевелятся его губы. На голову дежурного, появившуюся в проеме двери, «счетчик» внимания не обратил, и Виктор проследовал дальше по коридору.
«Эмбрион» спал. В самой что ни на есть обыкновенной позе – на спине, вольно раскинув в стороны руки и ноги. Наверное, он все-таки сумел договориться с Геннадием Андреевичем, и больше не притворялся больным. У Олега Павловича должна быть огромная выдержка и сила воли. Пошла вторая неделя, как он изображает психически нездорового человека. Его не испугали ни Матвеев, однажды вытащивший его в коридор, ни требующий крови Савичев, ни убийство. Конечно, есть вероятность, что «эмбрион» и сам убийца. В любом случае, у Виктора были другие подозреваемые, имеющие веские причины для убийства.
Если Олег Павлович поговорил с заведующим, но вот то, как поступил Никифоров? Судя по тому, что «эмбрион» до сих пор находится в клинике, Геннадий Андреевич не выдал пациента милиции, но и домой не отпустил. Именно этого «эмбрион» и добивался, в противном случае ему грозили бы неприятности с органами внутренних дел. Но вот вопрос: не шантажирует ли Геннадий Андреевич своего подопечного? Или Олег Павлович сам предложил заведующему деньги?
– Вот и источник доходов на зелье, – пробормотал Виктор. – Для наркомана деньги никогда не будут лишними. Хорошо, Геннадий Андреевич телефоны не ворует.
Плеханов вспомнил, что после того, как они с Максом увидели, как Гаршин сдает краденые мобильники, однокурсник на занятиях так ни разу и не появился.
Следующей по порядку шла палата Матвеева. Иван Борисович тоже спал, лежа на животе, свесив гигантскую руку с кровати. Из груди его доносился мощный храп, но почти весь звук уходил в подушку. Виктор порадовался, что этой ночью ему не придется успокаивать бывшего укротителя или привязывать его к кровати. На силу «воблы», спящего в ординаторской, рассчитывать не приходилось. Изяслав был слабым, по крайней мере, выглядел таковым, а во-вторых, Плеханов бы мог поклясться – обратись он к нему за помощью, «вобла» найдет предлог отказаться.
Бокс, где поселился Савичев, был заперт. Ключ находился в тумбочке стола в ординаторской. При чрезвычайном происшествии дежурные могут открыть дверь и оказать «пленнику» помощь. Сквозь стекло через металлическую решетку было видно, как Александр Алексеевич спит, вздрагивая изредка всем телом. Неприятностей не предвиделось.
Плеханов побрел обратно к столу. У палаты Щукина он внезапно остановился.
В том, что Изяслав остался спать на диване в ординаторской, были свои плюсы: Виктор беспрепятственно, не опасаясь подозрительных взглядов и ненужных вопросов, может поговорить с любым пациентом в любое время. Ему не нужно будет выбирать момент и оглядываться на дверь. Если расспросить эпилептика о ночи убийства не получилось, то можно побеседовать с «счетчиком». Только вести себя нужно очень осторожно, дабы Сергей Сергеевич не ушел в себя, как это было, когда с ним пытался поговорить майор Громыко.
Когда с Виктором дежурила Ольга Николаевна, Плеханов не рисковал задерживаться в палате какого-либо пациента дольше, чем на пять минут. Старшей медсестре было вовсе не обязательно знать, что он проводит собственное, ну, или почти собственное, расследование. А поговорить с Щукиным стало необходимо. Особенно теперь, когда неожиданно объявилась фирма «Эгна».
Сергей Сергеевич все так же сидел на кровати, бормоча себе под нос. Виктор осторожно открыл дверь, предварительно стукнув по стеклу костяшками пальцев, чтобы не пугать Щукина и привлечь его внимание. На стук «счетчик» не отреагировал, и Плеханов расстроился – видимо, сегодня от Щукина внятного ответа он не добьется.
– Сергей Сергеевич, – тихо шепнул Виктор.
Пациент внезапно закрыл голову руками.
– Я не виноват!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97