Клин как-то постучался к ней. Дело шло к ночи. Она ему доверилась. С той поры они тайком встречались. Она была уступчивой, покорной и молчаливой. Клин любил прижиматься к ее мягкому податливому телу.
– Расскажи о себе, – попросил как-то Клин.
– А что рассказывать?
– Ну, как жила…
– Родилась и живу… Только-то.
– Родители есть?
– Нет.
И не стала пускаться в подробности.
– Откуда родом-то?
– Издалека, – неопределенно махнула она рукой. /Ей было все равно, что осталось в прошлом, должно быть, не о чем было сожалеть. И она ничего не хотела от жизни больше того, что имела. Ласки Клина она принимала благодарно, однако если б он перестал приходить к ней, то опять же не стала бы возмущаться и роптать.
Это было тихое создание, полностью покорное судьбе. Клин никогда не встречал людей, которые так, полностью и целиком, отдавались бы течению жизни. Как будет, мол, так и будет…
Клин отогнал от себя мысли о Нюре.
– С Нюрой, значит, – кивнул он и тут позволил себе улыбнуться: – Не боитесь, шеф?
– Чего? – уставился на него Драков.
– Женщины – они ведь такие, – покрутил пальцами перед собой Клин.
– На что ты намекаешь? – в голосе Дракова появились стальные нотки.
– Я не намекаю… Я на всякий случай…
– Какой такой случай? – Драков сверлил глазами Клина.
– Ну, это… понятное дело – женщина. Не мужчина.
– Вот что, Клин, – медленно отчеканил Драков, будто гвозди в мозги вбивал. – Никогда… Слышишь? Никогда не смей думать дурно о моей жене. Если еще хоть раз что-нибудь подобное услышу, сверну голову. Понял?
– Чего тут не понять? – пожал плечами Клин, однако затаил обиду.
Он же добра хотел хозяину! Предупредил о возможной шашне. А тот ишь как взъярился! Подумаешь. Ах, она вне подозрений! Пусть будет так, хозяин. Посмотрим, поживем – увидим. Как бы у тебя на голове рожки не выросли. Как у троллейбуса. Вот тогда что ты тут зачирикаешь!..
Клин тут же решил не говорить о своих подозрениях, об этом грибнике в шляпе, потому что аргументов не хватало, только злобу вызовешь. Подозрения – это не факты.
Не надо суетиться. Нюрка – вот свой человек, своя баба, вернее сказать.
Когда хозяин ушел и в доме стало тихо, Клин, как обычно, прокрался к Нюре, которая была уже в постели, и пристроился рядом. Кровать жалобно заскрипела.
Возвратившись в спальню, Драков сказал жене:
– Я исполнил твою просьбу.
– Спасибо, – ответила она, сидя перед зеркалом и нанося кончиками пальцев крем на лицо.
– И все? – Драков полез под одеяло и взбил подушку, чтобы устроиться полусидя.
– А что еще? – спросила жена.
– Ты могла бы посвятить меня…
– Во что?
– Зачем тебе надо в город, что ты там потеряла?.. Людмила Петровна поднялась со стула, подошла и села на краю постели.
– А тебе не понятно? – спросила она, глядя мужу прямо в глаза.
– Не очень.
– Воли глотнуть.
– Чего, чего?
– Сергей, я живу в клетке. Да, именно в клетке, пусть и золотой. Ты когда-нибудь думал об этом?
– И в мыслях не было! Какая же клетка? Ездила на Канарские острова недавно… Ничего себе клетка! Я вот не помню, когда отдыхал.
– Не хочу я никаких островов! Никаких курортов!
– Они надоели тебе?
– Не в этом дело!
– А в чем? Тебе только захотеть – и желание твое исполнится. Этого мало?
– Не хочу…
– Позволь узнать, чего же ты хочешь?
– Хочу быть обыкновенной российской бабой.
– Со всеми ее проблемами?
– А у меня их, по-твоему нет? – горько усмехнулась жена.
– Какие – скажи только, и их не будет.
– Ты не можешь их решить!
– Я все могу!
– Не все, Сергей.
– Но в чем твои проблемы? Объясни.
– Женщины в гареме Восточного султана были счастливее меня. Они хоть могли общаться друг с другом. Но я даже этого не имею. А теперь, когда ты отобрал сына…
– Я не отбирал. Он наш сын. Был и есть. Я его люблю не меньше тебя. И мы с тобой должны думать о его будущем. Ему надо учиться. Что он в России получит? Чему он научится в этой стране? Мне тоже очень больно расставаться с ним. Но так надо ради него.
– Да я верю, что ты любишь его, – согласилась Людмила Петровна.
– Может, ты сомневаешься, что я тебя люблю?
– Нет, не сомневаюсь.
– Это уже много. Чего же тебе еще нужно?
– Хоть немного воли.
– В чем она выражается, эта воля?
– Я хочу пройтись по городу. Но не под дулом охранника. С твоими охранниками у меня всегда такое ощущение, что они конвоируют меня. Это страшное чувство. Кто меня тронет? Кому я нужна? Не понимаю…
– Ну, хорошо, хорошо. Я же распорядился.
– Я похожу по городу, по магазинам… Как все. Может, мне легче будет.
– Договорились. Хотя что за нужда – самой ходить по магазинам? Вели и купят.
– Ты снова о вещах, а я – о воле. Я задыхаюсь в этом доме, все еще слышу шаги нашего сыночка.
– Поживи в городской квартире.
Такая перспектива понравилась Людмиле Петровне, поэтому она не стала продолжать разговор. Еще подумает, что тяготится этим домом, которым Драков гордился. Дом этот был самым солидным среди других коттеджей.
Людмила Петровна была уже тем довольна, что выбила себе «увольнение в город». А ей это очень нужно было. Тот человек в шляпе и с грибами в корзине все не давал ей покоя. Он постоянно появлялся перед ее мысленным взором. Вот он приподнимает шляпу, обнажая волнистые волосы и одна прядь опускается на лоб. До чего же знакома эта прядь! А глаза? Они уже смотрели на нее вот точно так же, но только когда-то давным-давно.
А там, в том времени, которое «давно-давно», жил-был один человек. Смешной такой человек, хозяин необузданных страстей и робкий раб одновременно. Такой чистой души человек, как родниковая вода. Она о нем всегда помнит. Но она сама видела, как его убили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80