Стажер, позеленев, стискивал зубы в последних усилиях сдержать рвоту.
– Петко! – Бурский впервые обратился к нему по имени. – Отправляйся к машине. Расскажи журналисту о том, что здесь увидел.
Стажер попытался было возразить, но из его сдавленного горла вырвался лишь нечленораздельный стон.
– Немедленно! – прикрикнул майор. – Я приказываю.
Тодорчев вышел, шатаясь.
В помещении появился полковник Пепеланов из Смолянского окружного управления.
– В каком виде извлекли мы его из озера в пещере, в таком и оставили, – произнес он несколько загадочную для всех фразу, видимо имея в виду, что тело не анатомировали. – Разве что, когда одежда высохла, карманы проверили. Но ничего не обнаружено. Ни документов, ни даже сигарет и спичек, хотя он курил, судя по желтым кончикам пальцев. А из воды его вытащили, чтобы сэкономить ваше время. До вашего приезда держали в холодильной камере. В таком вот виде, как и сейчас, с камнем на шее…
На мраморной плите лежал увесистый, килограммов на десять, камень. Он был крепко перевязан крест-накрест белой синтетической веревкой, вроде тех, что используют альпинисты.
– С камнем на шее! – нарушил молчание Шатев. – Классическое самоубийство. Когда он бросился в пропасть, он ведь еще и бился о выступы скалы. Вот потому и лицо…
– Цэ-цэ-цэ-цэ-цэ! – зацокал языком доктор Брымбаров.
– Что ты сказал? – спросил Шатев.
– Я сказал «цэ-цэ-цэ». В том смысле, что все было несколько иначе.
– А как?
– Разве не видишь, что раны на лице – бескровные? Они нанесены тупым орудием уже после смерти бедняги. И лишь потом тело сбросили в озеро. Убийца не знал, что там мелко!
– Ты уверен? – спросил Бурский.
– При чем здесь моя уверенность? Это же очевидно. Здесь будем вскрывать или повезем в Софию?
– В Софию, в Софию. Нельзя медлить. Только вот заглянем в пещеру, полюбопытствуем, что в ней подлого.
– Тогда я позабочусь об отправке, – забеспокоился доктор. – Вряд ли найдется здесь холодильный микробус…
– Да, займись этой проблемой, пока мы сходим к пещере, – согласился Бурский.
В разговор вступил трассолог Минчо Пырванов.
– Когда будете забирать его, – сказал он доктору, – оставите мне одежду. И отпечатки надо снять.
Доктор взял набрякшую руку покойного и принялся рассматривать ее, словно хиромант. Рядом примостился Минчо с лупой наготове.
– Изрядно размок, – сказал, сощурившись, Брымбаров. – Кто знает, сколько дней он пробыл в воде.
– Кто знает, тот знает, – вздохнул трассолог. – Материала для идентификации – с лихвой. Как обнаружили тело – плавало на поверхности?
– Да нет, – ответил полковник Пепеланов. – Там, где он упал, было не очень глубоко. Камень лежал на дне, а тело плавало в вертикальном положении. Одни ноги торчали над водой – по колени…
– Руки, ноги, – бормотал между тем бай Минчо. – Тут мне, пожалуй, больше всего туфли его помогут.
Склонившись над туфлями, он сосредоточенно разглядывал их в сильную лупу. Все подошли к трассологу ближе. Туфли были черные, блестевшие, точно лаковые, с высокими каблуками. Обыкновенно такие носят низкорослые мужчины.
– Что ты обнаружил там, бай Минчо? – спросил Шатев.
Тот продолжал, посапывая, исследовать каждый квадратный сантиметр кожи. Затем развязал шнурки и как фокусник, вроде бы и не дотрагиваясь, ухитрился снять туфли.
– Та-ак… – проговорил наконец трассолог с нескрываемым азартом. – Та-ак, мои миленькие!..
– Ну что ты, бай Минчо, резину тянешь! – не выдержал Шатев. – Интересным хочешь прослыть, да? Загадочным?
– И зачем мне быть интересным, а тем паче загадочным? – невозмутимо ответствовал тот. – Известно, что здесь можно найти. Уж не сокровища царя Соломона. Отпечатки пальцев, чего же еще. Очень отчетливые… Вот, гляди – последние!
– Его отпечатки?
– Да не его. Гляди по их расположению: кто-то держал его за ноги. За туфли, если точней. Но не спешите! Для верности надо и с его отпечатками сравнить. – Он обернулся к Пепеланову. – Извините, товарищ полковник, никто из ваших к туфлям не прикасался?
– Нет-нет! – ответил полковник. – При мне его вытаскивали. За ноги и под мышки. А к обуви – ни-ни.
– Будем надеяться. – И бай Минчо снял со стола туфли – осторожно, как величайшую ценность.
Все, кроме Брымбарова, потянулись к автобусу. Надо было попасть в село Петровско, поговорить со спелеологами, затем и в пещере побывать.
Пепеланов любезно предложил их сопровождать, что было весьма кстати: полковник был в униформе и его погоны отворят любые ворота и уста. Наверняка и ему интересно было поработать с коллегами из Софии.
Откуда-то вынырнул Лилков – и сразу посыпались как горох всевозможные байки из его перенасыщенной информацией журналистской жизни. Шофер и Тодорчев слушали, раскрыв рты, хотя кое-какие из этих историй попахивали выдумкой, но рассказчик Пухи был отменный.
Когда он ненадолго примолк, Бурский представил его полковнику. Тот был ошарашен: не нравилось ему присутствие постороннего человека в оперативной группе, ко всему прочему журналиста.
– Ну вы и промахнулись, не взяв меня в морг! – заливался Лилков. – Я б вам таких снимочков нащелкал – закачаешься. «Кодак» – это вам не фунт изюма! – Он похлопал по футляру.
– И без «Кодака» как-нибудь управимся, – пробормотал, насупившись, Пепеланов. Он наклонился к Бурскому и спросил шепотом: – Кто этот гражданин, чего он тут потерял?
Лилков был крупный мужчина ростом около двух метров, да к тому же склонный к полноте. Рядом с таким громилой низенький и худенький Пепеланов не очень-то смотрелся. Даже сам этот контраст мог стать причиной нерасположенности их друг к другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49