– Неужели у вас есть сомнения, что это тот самый, уже засеченный передатчик?
– Раз вы так уверены, могу ли я сомневаться. Но позвольте грешному вашему начальнику продолжить свои расспросы. С чего бы этому австралийскому красавцу приспичило мчаться аж в Болгарию, чтобы здесь отдать богу душу? Кто обделал это дельце – и зачем, зачем?
– Да, именно так. Экспертиза установила, что паспорт у него подложный, фото приклеено вместо другого. Приклеено ловко, но все же не без огреха. Паспорт действительно австралийский, визы показывают весь путь из Австралии. Но, поскольку, повторяю, документ оказался поддельным, вновь появились основания считать убитого болгарином.
– Теперь и вы туда же. И это после вашего же убедительного доказательства, что открытка куплена в прошлом году?
– Одно не исключает другого. Открытка может быть и прошлогодней, как условный знак с пейзажем, а надписана по приезде Маклоренсом. Кстати, и шофер его знает именно как Гошо.
– Нет… изучил я нашего брата. А этот… – Марков полистал дело, которое захватил с собой в управлении, и нашел снимок Маклоренса. – Этот с такой жеребячьей мордой – не болгарин, не наша кровь. Нисколько не похож.
– Или полуболгарин, если мать англосаксонка.
– Все может быть, какой смысл гадать. И без того столько загадок. Прежде всего – два пистолета.
– Есть и еще кое-что. Вы знаете, у него при себе было девятьсот долларов и сто двадцать левов. Это в паспорте. А в другом кармане были еще и чеки. Тогда зачем доллары в банкнотах? Спекулировать? Или для других целей?.. Допустим, долларов была тысяча, затем сотня из нее превратилась в левы.
– Да-а, ничего себе этот… Маман. Неплохо подзапасся. Хотя тот, кто снабдил его радиоминой, все-таки лучше предвидел финал… Не вызывает ли каких-либо ассоциаций этот его псевдоним?
– Маман – значит мать, товарищ генерал, а он никак не похож на чью-либо матушку.
– Допустим. А как насчет тех, кто похож? К примеру, мадам Мелвилл.
– Никакой реакции. До сих пор убитым она не поинтересовалась, будто вообще ничего не знает…
– Или именно потому, что знает!
– Вроде бы она его любовница, а…
– Или он ее любовник.
– Разве это не одно и то же?
– Пора уж разбираться в таких тонкостях, Ковачев. Когда ей за сорок, а он намного ее моложе, есть кой-какая разница.
– Разница, возможно, и есть, но стоит ли начинать по этому поводу дискуссию? Выделим главное. Во время катастрофы она была уже в своем номере. А знаете ли, с кем Мелвилл прибыла вчера вечером в гостиницу?
– Петев в управлении доложил: с каким-то пожилым господином. За рулем была его дочь. Они вместе ужинали в Балчике, – сказал Марков.
– Именно так. Сей господин – торговый представитель какой-то американской фирмы в Константинополе. А знаете ли, как зовется это милое семейство?
– Откуда я могу знать, если вы крутитесь вокруг да около, вместо того чтобы мне доложить. Надеюсь, не Рокфеллер и не Морган?
– Конечно, нет. Он всего-навсего Еремей Ноумен, а дочь его Мишель Ноумен.
– И что же из того?
– А то, что фамилия Ноумен в буквальном переводе с английского означает… никто!
– Да-а… Значит, это и есть господин Никто?
– Очевидно. Старый Никто с Коко, как значится в одной из шифрограмм. А наши простодушно перевели фамилию, вот и все.
– Браво, вот это переводчики!
– Существенно, что старый Никто и Коко, я имею в виду Еремея и его дочурку, прибыли к нам именно в понедельник, 14 июля, когда выпорхнуло в эфир второе послание.
– И они, разумеется, тоже имеют алиби?
– Вы проявляете удивительную догадливость! Ковачев позволял себе иногда подобные вольности, он знал о душевной слабости генерала по отношению к своим любимцам и хотя и редко, но пользовался этим.
– Во время катастрофы они как раз входили в свой номер, после того как распрощались с Мелвилл, – сказал полковник.
– А Ларри О'Коннор?
– Сидел в ночном баре гостиницы «Интернациональ» и потягивал коньяк «Поморие».
– Тогда остается парочка Халлиган…
– Должен вас разочаровать, товарищ генерал. После девяти вечера эта замечательная пара уснула сном праведников. Во сне мистер Халлиган отыскивал оригинальные окурки, а супруга ему помогала.
Генерал хмуро взглянул на Ковачева.
– У меня подозрение, что вы недоговариваете. Что вместо положенного доклада испытываете своего начальника на сообразительность. Да ладно, уж так и быть. Если все оказались в ауте, остается шофер Пешо. Не находилась ли мина в черном чемодане?
– В каком из двух? – Ковачев выждал небольшую паузу и, поскольку генерал ею не воспользовался, продолжал: – Версия, что Маклоренс собственными руками передал шоферу мину, которая и доставила его на тот свет, мне представляется, мягко говоря, несостоятельной. Но загвоздка в том, что у Пешо обеспечено алиби. С половины девятого он был со своею женой в гостях у одного дружка и домой возвратился, порядком нагрузившись, притом далеко за полночь.
– Гм… Значит, у всех алиби на момент катастрофы. В конце концов получится, что только я не запасся! Кто-то ведь должен оказаться без алиби! Какой же вывод должны мы сделать?.. Может, это вовсе и не убийство? Может, Маклоренс прилепил магнитную мину к тяге рулевого управления всего-навсего для украшения? И она случайно взорвалась в самом подходящем месте? Не так ли?
– Выходит, так. Если, разумеется, не предположить, что есть еще какая-то фигура, о которой мы даже не подозреваем.
IV. МАМАН
Спала ли этой ночью Эдлайн Мелвилл, в каком часу проснулась, делала ли свою утреннюю гимнастику, осталось неизвестным. Первые признаки жизни она подала около восьми утра, когда позвонила по телефону в номер Маклоренса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45