Они вернулись в комнату. На полированной поверхности вишневого цвета стенки, стеклах и фарфоровой посуде, стоявшей в серванте, тускло белели небольшие размазанные пятна – следы фиксатора. Значит, Муромцев уже поработал здесь.
– Привет! – сказал Солдатов.
– Привет! – нехотя буркнул эксперт.
– Чем порадуешь? Чем огорчишь? Может, слово какое скажешь?
Муромцев поднял голову и сквозь стекла очков посмотрел на Солдатова, будто не узнавая его. Эксперта одолевали сомнения.
– Ну, давай-давай! Выкладывай, – подбодрил его Солдатов.
Муромцев с досадой бросил кисточку на крышку служебного чемоданчика.
– Нет следов. Корова языком слизнула… Мазки одни.
– Ни одного следа?!
– Взял кое-что на пленку… – тихо проговорил Муромцев, оглянувшись на понятых. – Но эти следы я взял там, где ворам нечего было трогать, – на сахарнице, настольной лампе, ободе стула… – Муромцев вскинул на лоб очки. Помолчал и уже тверже добавил:
– Похоже, следы эти не воры оставили…
– Выходит, никакого просвета? – Солдатов заглянул Муромцеву в глаза, легонько сжал его плечо. – Ты вот что! Не торопись, еще постарайся. Сам видишь, кража непростая.
Муромцев пожал плечами, оглянулся на Петухова, будто прося поддержки, и снова взялся за кисточку.
– Кинолога вызывали? – спросил Солдатов у Петухова.
– Уже полчаса работает. Собака хорошо взяла след.
– Ну и что?
– Еще не вернулся и не звонил, – Петухов кивнул в сторону алого телефона на журнальном столике.
– Приметы похищенного уточнил?
– Не успел, – ответил он. – Не у кого уточнить! Потерпевший еще не появлялся. Никого из его семьи нет…
– Большая семья? Жена, дети, теща? Петухов промолчал.
– Так! С этим вопросом у тебя осечка. Приметы вещей нужны, Петухов, приметы! Надо же знать, что искать будем.
– Сейчас займусь! – сказал Петухов.
Солдатов еще раз прошелся по квартире. Ее обстановка, голубоватый кафель ванной, матовые плафоны бра, старинный торшер – все говорило о вкусе хозяина квартиры и его неплохом заработке.
В большой комнате Солдатов задержался, внимательно посмотрел на рубашки, висевшие в шкафу на пластмассовых плечиках, разбросанные простыни, наволочки с метками для прачечной, приоткрыл крышки коробок из-под обуви. Его недоумение росло. Открыв дверцы платяного шкафа, он через секунду захлопнул их, обернулся к Петухову.
– Ты не обратил внимание на все это?
– Мы уже в протоколе записали.
– Здесь нет ни одной женской вещи!
– А халат? Вон махровый халат на вешалке…
– Это мужской халат, – сказал Солдатов.
В спальне он долго и с удивлением рассматривал груду битого хрусталя на кровати. Здесь были осколки нескольких ваз. Он поднял с пола подушку и стал осторожно поворачивать ее к свету.
– Смотри, Петухов, подушка-то сверкает!
– Это блестки от хрусталя.
– Догадываешься, что к чему?
– Через подушку били, чтобы тише было. Сколько добра перепортили!
– Похоже, не только кража, но и месть какая-то, – задумчиво сказал Солдатов и исподлобья взглянул на Петухова, как бы проверяя свое предположение.
– Похоже.
– Что похоже? Давай по существу. Ты считаешь…
– Без своих в этом деле не обошлось. Как пить дать! Зачем ворам попусту тратить время на битье этой посуды? Прихватили, что понравилось, и, как говорится, ноги в руки! Над связями потерпевшего поработать надо. Кто у него дружки, родня, коллеги…
– Придется. – Солдатов еще раз взглянул на сверкающие осколки, с сожалением покачал головой. – А ведь хрусталь-то не кое-какой, Петухов… Отличный хрусталь! И не взяли. Странная кража. Вот эта ручка, Петухов, от хрустального половника из крюшонного набора… Цена набору – тысяча… Вот так!
В углублении коридора Солдатов подошел к светильнику – ярко-оранжевому фарфоровому толстому турку около метра высотой. Молчаливый страж грозно смотрел светящимися электрическими глазами.
Солдатов заглянул в гостиную и кивком подозвал к себе приятеля потерпевшего. Мужчина в сером костюме быстро подошел. Он был не таким молодым, как показалось сначала.
– Давайте знакомиться. Начальник уголовного розыска района.
– Кухарев. А мы с вами знакомы.
Этого загорелого, подтянутого человека лет сорока пяти, с голубоватыми глазами и поседевшими висками Солдатов не знал.
– Не узнаете? – удивился Кухарев.
– Не узнаю.
– Извините! – И вдруг Кухарев оживился. – А мне казалось, что при вашей профессии даже мимолетные знакомства запоминаются. Разве нет?
– Возможно… – сдержанно согласился Солдатов. – Вы друг Боровика?
– Можно и так сказать.
Кухарев почувствовал нетерпение в словах Солдатова, но виду не подал. Сев в кресло, он наслаждался вниманием Солдатова к своей особе.
– Я все же напомню вам наше знакомство, – решительно проговорил он. – Это было недавно, с месяц назад. Мы с вами сидели за соседними столиками в «Центральном». Если помните, я попросил у вас сигарету, а вы предложили мне папиросы. Я был там с хозяином этой квартиры.
Солдатов вспомнил тот вечер. Он был в ресторане со своим заместителем. Получили премию и решили отметить. Он припомнил и Боровика: высокий, в черном свитере, он вел себя тогда несколько странно. Не дождавшись закуски, быстро разлил водку в фужеры.
– Подмолодимся? – сказал он Кухареву и приветливо помахал кому-то рукой.
Солдатову вспомнилась духота ресторанного зала, запах табачного дыма, говор пьянеющей публики… Боровик… Вычурной, танцующей походкой он пошел наискосок к столику у окна и остановился около девчонки с белокурой челкой до бровей, в блестящих сапогах-чулочках, туго стягивающих полные икры. Она подчеркнуто скромно сидела за чашечкой давно остывшего кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45