– Что феше?– Фешенебельно, – рассмеялся Гурам. – Живешь словно туз червонный. – Его взгляд был непривычно прощупывающим.– С твоей помощью, – тускло ответил Виктор. Он еще не остыл от сознания того, что чужие деньги лежат в его кармане. Все походило на неприятный сон. Ему захотелось бежать из этого номера, бежать от Гурама, который по-прежнему пристально смотрел на него. Бежать сейчас же, или случится что-то страшное, непоправимое Гурам спросил его о чем-то, а он не ответил. Но от этого вопроса почувствовал неожиданное облегчение, понял, что Гурам ни о чем не догадывался.– Чего вчера так тихо ушли? – спросил Гурам. – Даже не попрощались.– Решили пройтись по городу…– От проигрыша очухался? Или еще не пришел в себя?– Времени не было. Все еще впереди, – холодно произнес Виктор.– Вот как? – Гурам взглянул на него. – Это ты правильно сказал – все впереди. Карты не учебники, где все расписано от «а» до «я». Карты – тонкое дело.– Я больше до них не дотронусь.– Не зарекайся! – рассмеялся Гурам.– У меня сейчас другая забота…– Скорее бы домой?– Нет.– С Тамарой поссорился?– Нет.– Слушай, опять «нет» говоришь! Какая твоя забота?– Достать двести рублей. Матери на пальто.– Других забот не имеешь? – с ухмылкой спросил Гурам и непроизвольно потер руки.– Других нет! – уверенно ответил Виктор. – Ты таких забот не знал, не понимаешь… – Он вышел в переднюю, открыл дверцу шкафа и, вытащив из кармана деньги, положил их на место. Между рубашками.Гурам глубоко вздохнул, подошел к телефону, набрал номер и тут же опустил трубку.– Что будешь делать теперь? Что намерен предпринять? Грабить, убивать, вагоны разгружать?Виктору показалось, что Гурам над ним подтрунивает.– Разумеется, не первое и не второе, – сказал он холодно. – А вот насчет вагонов – это идея. Спасибо, что подсказал.– Чушь, дорогой! – Ты этого не сможешь. За две сотни знаешь, сколько вкалывать надо? А ты еще картошку чистить не научился.– Попробую! – ответил Виктор уверенно.– Не трепись! Хотя попробуй. Сила есть – ума не надо…– Значит, безвыходное положение?– Кто так сказал? Оборотистые люди за день зарабатывают и не такие деньги, – сказал Гурам. – Для этого разные способы есть. Нужно подумать…– Такие способы не для меня. Я не из деловой породы. И никогда ловчилой не был.Виктор подошел к креслу и, поддернув брюки на коленях, сел против Гурама.– А кто заставляет быть ловчилой? – Большие черные глаза Гурама смотрели осуждающе. – Просто говорю, что деньги за так нигде не выдаются, их зарабатывают или делают.Виктор нахмурился.– Что предлагаешь?– Деньги лопатой грести можно. Умей только подбирать не спеша. Это я еще в первом классе усвоил, – авторитетно проговорил Гурам.Виктор воспринял это неодобрительно.– За счет других? Мы с тобой в разных школах учились!– Красиво говоришь, – заметил Гурам. – Зачем людей выше себя ставишь? Им, когда у них все в норме, другие до лампочки. Каждый свою копейку жмет. Добро как милостыню дают.Виктор рассмеялся.– Послушаешь тебя – вроде и жить не для чего. По-моему, самое большое несчастье – это рассуждать как ты. Живешь рублевыми интересами.Гурам ответил безмятежно:– Изрек прямо, доходчиво. Только нужные слова я себе уже давно сказал. Ты непрактичный человек. Придет время – поймешь…Виктор посмотрел на него с сожалением и, словно для себя одного, произнес:– Никогда не думал, что за посиделками забуду о матери.– Чувство заиграло? – усмехнулся Гурам. – Сентиментальным стал? Давай, дорогой, не будем так. У тебя честные глаза, а это основа жизни. Все наладится, все утрясется.– Успокаиваешь? Я все-таки попробую насчет вагонов. Может, повезет…– Не смеши, дорогой, – оборвал Гурам. – Не говори глупости. Молчи и слушай. – Он встал и обнял Виктора за плечи. – Везение – удел для дураков, а ты умный. Тебе нельзя жить на авось. Это мелко. Кстати, – Гурам сделал многозначительную паузу, – Тамара о тебе высокого мнения!– Что имеешь в виду?– Говорила, что решительный, смелый, хваткий парень, а ты разнюнился…– Какой я хваткий…Гурам о чем-то еще говорил, но Виктор слушал невнимательно и отвечал невпопад, потому что понимал сейчас, что вел себя в последние дни просто глупо. «О чем же я думал эти дни? – спросил он себя. – О себе думал! – неожиданно пришла мысль. – Для себя поехал сюда, для себя и в карты играл. Деньги растратил тоже на себя. Как все сложно и просто! К экзаменам готовлюсь, не работая, выходит, тоже для себя. Мать на полторы ставки пошла, а я как тунеядец…»Все происшедшее с ним представлялось ему в эти минуты в совершенно неожиданном свете.– Понимаешь, я виноват перед матерью. Мучает совесть. Я никогда не смогу сказать ей правду… – Он сжал ладони так крепко, что кончики пальцев покраснели.– Неправильно говоришь! – сказал Гурам глубокомысленно, словно почувствовал себя задетым. – Зачем такой перебор? Совесть людям по-разному служит. Одним вредит, спать не дает, другим на пользу идет. Это кто как к ней относится и понимает. Совесть! Слово-то какое выдумал. Теперь к ней люди ловко приноравливаются. Вот насчет правды – это точно. Скрывать ее – удел сильных, потому что она пить, есть хочет. Человека гложет. Слабаки и эгоисты обычно от правды бегут. Пусть другие с ней маются. Вот и ты хочешь свой груз на мать повесить. Пожалей ее-то! Держи свою правду взаперти.– Ты что? Ты что говоришь? – укоризненно воскликнул Виктор.– Что говорю? Не понял? Скажу другими словами. Легко жить хочешь. Я думал, ты наивный. Оказывается, нет. За мать спрятаться хочешь. Дешевка ты! – Лицо Гурама скривилось. – Самая настоящая дешевка!.. Насчет матери от меня доброты не жди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83