Скажу откровенно. У тебя два хороших момента – не судим и ущерб нанес небольшой. Возместится быстро. Как ни странно, о тебе потерпевший хорошо отзывается. Можешь почитать. – Савин указал взглядом на заявление Куприянова.Виктор в первый раз посмотрел прямо на Савина. «С подходцем разговор повел: „Расскажи все, тебе же легче будет“. А как он может облегчить?»Виктор вспомнил вчерашний тревожный день и критически посмотрел на Савина.– Я снисхождения не ищу… Савин не дал ему закончить:– Осторожнее, парень! В твоем положении не до амбиций, – с нескрываемой досадой проговорил он, откладывая ручку в сторону. – Этой строптивости тебе на день-два хватит, а что потом? Поэтому веди себя достойно.Нервы Виктора не выдержали:– Спрашивайте, задавайте вопросы…– Если сам не решил, как отвечать, то мои вопросы не помогут, – проговорил Савин.– Что вас интересует?– Почему ты взял чужие деньги? Почему? Не поднимая головы, Виктор спросил:– Для чего это вам?Савин невольно про себя повторил вопрос: «Для чего это вам?» Смутная, далекая догадка заставила его задуматься. Он сказал:– Когда понимаешь, легче прощается. Да и следствие вести я формально не научился. От формального плохо будет нам обоим.– Вам-то что плохо?– У меня перед законом ответственность. И перед тобой тоже.– Можно вам задать один вопрос? А правда, бывают смягчающие обстоятельства? – Виктор смотрел с надеждой.– Не веришь – читай. – Савин раскрыл «Уголовный кодекс», отыскал нужную страницу и протянул его Виктору. – Очень нужная, справедливая человеческая статья.– И суд учитывает это?– Обязательно. Скажи, поверил бы ты человеку, который говорит правду лишь тогда, когда его припрут фактами и ложь доказывают на каждом шагу?…Виктор стал рассказывать торопливо, словно боялся, что его не выслушают до конца.– …Только прошу – не сообщайте матери, что я натворил. И Тамаре, если можно.– Сам скажешь. Будет такая возможность.Виктор от волнения встал.– Сиди.Он сел на край стула.– Я был вынужден взять. Я остался без денег. Здесь дело чести…– Скажи, как повернул. Кто ж ее задел? Честь-то? Виктор не ответил.– Кто от такой «защиты» чести выиграл? Ты? Мать?.. Подумал бы хоть о себе. О своем будущем…Виктор сказал не раздумывая:– Мне о себе думать нечего. Мое будущее на помойке. Я сам для себя уже ничего не представляю. Чересчур некрасиво все получилось. Мне безразлично…Савин рассердился.– Перестань! Людям хуже твоего бывает, но они не говорят: «Мне безразлично». Ты, как слабак, только о себе думаешь.– Ну, это уж слишком. – Виктор опустил голову и плотно сомкнул губы.Савин был доволен, что парня задели его слова. Он повторил свой вопрос, только прозвучал он уже несколько иначе:– Почему совершил кражу?– Я взял…– Не дали же.Пожалуй, только сейчас Виктор понял всю суть совершенного. Ему казалось, что Савин знает о нем что-то большее. Знает и о том, что происходило в его душе, когда он сидел на лавочке в коридоре. Но успокоил себя: «Не ясновидец же он, чтобы читать чужие мысли?»А Савин между тем сделал новую запись в протоколе и теперь, покручивая ручку, терпеливо ждал ответа.Виктор перехватил его взгляд и невольно отвел глаза. Этот простой вопрос: «Почему совершил кражу?» – вдруг с необычной силой всколыхнул все переживания, которые обрушились на него в последние дни, вспомнились и поездки с Гурамом на вокзал и в магазин. Он почувствовал приближение новой опасности.– Когда я брал деньги, то мало что соображал. Был выпивши, – отвернулся, не закончив фразы.Савин понимал, что перед ним не закоренелый преступник, прошедший через колонии и научившийся многим хитростям.– Плохо, Пушкарев, очень плохо! Ссылка на «камыш» и деревья, которые гнулись, тебя не оправдывает. И моего вопроса не снимает, – отчеканил он строго. – Говори правду, – пододвинув к себе телефон, стал распутывать шнур, давая тем самым время на обдумывание ответа.– Мне очень нужны были деньги, вот и вся причина, – выдавил из себя Виктор.Савин не был жестким прагматиком. И вопрос: почему Виктор совершил кражу, имел для него не чисто «утилитарное» значение, существенное для выяснения причин. Этот вопрос был для Савина и нравственно важен, потому что в интересах самого Виктора было необходимо разобраться в этих причинах.– Так-так. Значит, говоришь, были очень нужны? И то ладно. Только деньги в принципе нужны каждому, а вот кражи совершают единицы. Чтобы пойти на это, помимо твоего «очень», нужно плюнуть себе в душу, забыть близких, отказаться от всего хорошего, что было в жизни… Но и этого недостаточно. – Савин с горечью смотрел на Виктора. – Так что давай не крути.– Я не крал. Я Куприянову записку оставил. Правда, когда сунул под подушку, показалось, что в наволочку она попала. И подумал: спать будет ложиться – обнаружит. Написал, что сразу верну переводом. Подумал, что сто шестьдесят рублей его лимитировать не будут. Это правда!Слова о записке были неожиданными. После долгой паузы Савин сказал:– Тогда и мою правду знай. Записка не меняет положения. Ты взял деньги без спроса… Тайно… Распорядился как своими… Тебе, оказывается, многое растолковывать надо.Виктор смотрел озадаченно. Объяснение Савина его расстроило.– Твой ответ о записке отразить в протоколе?– Пишите, вам виднее.Савин чуть улыбнулся.– Запишу! Только вот беда, записки твоей не было. Ее не видели ни мы, ни Куприянов.Виктор посмотрел недоверчиво.– Как не было? Я писал. Я чистосердечно…– Ты это серьезно? – спросил Савин. – Есть правильный путь – сначала честно рассказать, а уж потом говорить о чистосердечности. Где ж твоя записка?– Положил ее Куприянову под подушку, – повторил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83