– Вам нужен диплом? Сколько? Три? Дюжина? Шеф вам устроит. Он большой ловкач. С ним не пропадешь. Привет, я отчаливаю.Рудловский вернулся к брюнетке. Хенрик проводил его взглядом. Сплошные сенсации. Диплом фальшивый, с помощью фальшивого диплома ему удалось обмануть уполномоченного. Янка встала и подала Рудловскому руку. "До Хенрика донеслись его слова: «Здесь очень мило, не правда ли? Общество, музыка…» Они опять сели, Рудловский снял очки и начал что-то рассказывать. «Если я перетяну его на свою сторону, нас будет четверо, с Чесеком и Смулкой. Доктору останется Вияс. Доктор, доктор, вдвоем он не осмелится пойти против четверых». Тореадор перестал голосить, прервав свои жалобы на полуслове, пани Барбара встала из-за фортепьяно. Чесек пошел за нею, она что-то сказала Хенрику по-французски о Чесеке, что – Хенрик не понял, она громко засмеялась и откинулась назад, Чесек поддержал ее за талию, она перегнулась через его руку и снова засмеялась. Хенрик открыл им дверь в зал. «Опять выглядит старой», – подумал он. Она ему в матери годится, но, может быть, Чесеку мать и нужна? Он вспомнил девушку с распущенными волосами. Хорошо, что ее здесь нет.– Надеюсь, вы не расстроились, – услышал он голос Анны.– Нет, из-за чего? – ответил он, но не был уверен, что искренне.Подошел Смулка.– Сейчас буду говорить с шефом, – сказал он.– Осторожно, ты много выпил, – предостерег Хенрик.– Он тоже. Я сказал ему, что хочу с ним говорить. «Ладно, – сказал он, – жду тебя».– Смотри не проговорись, что я что-то знаю, – напомнил Хенрик.Анна спросила:– Вы о чем? Смулка ответил:– Ни о чем. – Он много выпил, это чувствовалось. – Хенрик не хочет, чтобы мы разбогатели. Он говорит, что бедных ждет царство небесное. Как тебя зовут? – обратился он к Анне.Та не ответила. Смулка пошатнулся.– Меня зовут Збышек. А ты Ханка, я знаю. Я с утра на тебя смотрю. Ты здесь, Ханка, самая красивая. Остальные лахудры, ты самая шикарная.– Они не лахудры.– Лахудры. И ты тоже.– Вы пьяны.– Нет. Могу взять какую захочу. Ну так я выбираю тебя. Шеф сказал, что тебе все равно и что ты согласишься.Анна покраснела. Сначала краска залила ей шею, потом щеки и лоб. Хенрик отвернулся. Рудловский и брюнетка сидят в кресле. Вияс целует рыжую. Рыжая принимает поцелуи, как будто они не имеют к ней никакого отношения. Блондинка дремлет в кресле.– Я уже говорила, что меня это не интересует, – услышал он дрожащий голос Анны. – Я сказала об этом утром, как только мы приехали.Продолжая наблюдать за Виясом и рыжей, Хенрик спросил Анну:– Когда вы говорили о цветах?– Мы ни о каких цветах не говорили.Хенрик посмотрел на Анну. На лбу у нее проступили капельки пота.– Я не заставляю вас говорить правду, – заметил он, пожимая плечами.– Ну тогда все в порядке, – сказал Смулка. – Если тебя это не интересует, значит, тебе все равно, и я тебе поклонюсь.– Нет, – запротестовала Анна.– Ну какого еще?..– Мне не все равно.Минуту у Смулки было такое выражение лица, как будто он получил пощечину. Потом он повернулся на каблуках и вышел из зала. «Я его потерял», – понял Хенрик. И выбежал вслед за Смулкой.– Збышек! – крикнул он.– Меня ждет шеф. Чего бросаешься? Я скажу ему то, что надо. Он не вывезет отсюда ни одной клизмы!Хенрика охватило волнение.– Послушай, – сказал он. – Что касается Анны…– Я знаю, она на меня обиделась. Курва, а обижается! Я скажу шефу.– Где он?– Ждет у себя в номере.Смулка вынул из светильника свечу и, пошатываясь, стал подниматься. Хенрик вернулся в ресторан. Анны не было. Свечи в светильниках догорали. Рудловский сидел в кресле с Янкой и рассказывал ей о своих приключениях в масонской ложе. «Проблема психической гигиены», – услышал Хенрик. Шаффер поставил поднос перед Виясом. Рыжая выпила молча. Хонората проснулась и стала звать шефа. Куда делся Юзек? Вдруг Хенрик услышал знакомый кашель. Анна была где-то здесь. Он нашел ее сидящей за пианино. Голова лежала на клавиатуре. Анна почувствовала его присутствие и открыла глаза.– Вы огорчены? – спросила она с иронией.– Нет.– Неправда. Огорчены.– Если вы на этом настаиваете.– Лгали мне тогда, да?– Нет. – Он удивился, что так легко соврал.– Действительно не выдумывали?– Нет.– Подожду его здесь. Я поступила как свинья.– Почему?– Я позволяла ему обманываться. А это самое большое свинство, какое человек может сделать человеку.«Я знаю большее, – подумал Хенрик. – И она тоже. Хотя, может быть, и это правда. Может быть, все начинается с одного – с неверности».– Допустим, – ответил он. – И все-таки вы не должны отдаваться сразу. Только для того, чтобы быть верной.– О! – воскликнула она. И рассмеялась сухо, искусственно. – Жертвовать телом, – попробовала она засмеяться снова, и это вышло у нее так же искусственно, как и перед этим.Они замолчали. Блондинка продолжала дремать. «У Смулки с шефом будет длинный разговор. Я мог бы смыться и попробовать включить телефон. Позвоню уполномоченному и все ему расскажу».– Холодно, – пожаловалась Анна и опять закашлялась. – Простудилась в вагоне.Хенрик подозвал Шаффера. Немец подошел, он был растроган.– Прекрасный бал, настоящий дипломатический прием, не правда ли?– Пани просит аспирин, Шаффер.– К вашим услугам.– Где находится центральная телефонная станция? На почте?– Вы уже сказали сами, мой дорогой, – ответил немец.– Где это?– На Почтовой.– Логично, но где она?– За памятником Фридриху Великому, узенькая улочка направо.– Куда вы идете? – спросила Анна.– На Почтовую.– Я пойду с вами.– Нет, подождите Смулку. Я хотел бы, чтобы мой уход не был замечен.Когда Хенрик вышел в сквер, в пахнущую увядающей травой ночь, и оказался возле деревьев, в листьях которых дрожали капельки серебра, он вспомнил об ожидающем его задании, и на минуту ему стало легко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35