– Правильно, – усмехнулся шеф. – Интеллигент всегда от работы увильнет.Мелецкий ел и пил, не выказывая никакого раздражения. «Он ничего обо мне не знает», – решил Хенрик. Рудловский и Чесек посчитали за благо молчать. Хенрик неприязненно разглядывал шефа. «Выпуклость на кармане пиджака – это пистолет. Если шлепнуть шефа, все будет кончено. Власть перейдет ко мне. Искушение было велико – выстрелю, и все хлопоты позади, остальные подчинятся, а этот гад сдохнет, он того и стоит. Нет, не могу начинать с убийства. Я еще не сделал всего, что можно, я еще с ним не поговорил». Мелецкий ковырял вилкой в консервной банке, потом подбавил Хенрику немного паштета на пряник.– Тряпок себе набрали? – спросил он.– Еще нет.– Я вижу, вы не мелочный. Я тоже себе ничего не взял. При наших масштабах тряпки не имеют значения.– Значит ли это, что мы сматываемся отсюда и оставляем Сивово на произвол судьбы? – спросил Хенрик.– Именно так.– Нас послали охранять этот объект.– А разве он не охраняется? Дома стоят, люди могут вселяться.– Вы вывозите аппаратуру. Парализуете курорт. Эшелон с ранеными в пути.– Их направят в Крыницу. А через два-три года установят новую аппаратуру. Вы ешьте, пан Коних, это излишняя щепетильность.– А вы не боитесь последствий?– Каких?– Труп Смулки, ограбление городка.– А разве это мы его ограбили? Его могли ограбить сами немцы. Или кто-нибудь еще.– Приедут из Зельна переселенцы и увидят, что мы удрали.– Потому что нас выбила банда вервольф, Вервольф (нем. – Werwolf) – оборотень.

После ожесточенного боя, разумеется.– Вы намерены сюда еще вернуться?– Кто знает. Я подумаю.– А потом заняться общественной деятельностью?– Да, пан Коних, я уже вам говорил. Я хочу организовать в Польше здравоохранение. Могу пригодиться и в других областях. Я неплохой организатор, люди меня слушаются.– Сделаете карьеру.– Может быть. Но прежде всего я буду приносить пользу. Вы наелись? – спросил Мелецкий, видя, что Хенрик отряхивает руки.– Да, спасибо. Я хотел вас спросить, как может начинать с преступления человек, который хочет приносить пользу.– Зачем эта наивность, пан Коних? Вам хорошо известно, что, когда в жизни хочешь чего-нибудь достигнуть, нельзя быть слишком сентиментальным.– Я тоже так когда-то думал.– И что?– Изменил свое мнение. Постараюсь быть сентиментальным, пан Мелецкий. Постараюсь быть наивным. В конце концов, наивные правы. Они удивляются преступлениям и тем спасают моральные устои мира.– Бог в помощь, Коних, – засмеялся шеф. – Удивляйтесь сколько угодно.– Я могу удивляться и с пистолетом в руках.Мелецкий продолжал есть. «Чудовище, – подумал Хенрик. – Хладнокровный дьявол». Но в эту же минуту понял, что он – только владеющий собой актер. Его спокойствие было отрепетированной игрой. Проглотив кусок, Мелецкий вытер рот салфеткой и спросил:– Что вы сказали?– Что вы не вывезете отсюда ни гвоздя.– Чего вы, собственно, хотите?– Выполнить задание, которое нам поручил уполномоченный.– Это решаю я.– Вам так кажется, – сказал Хенрик.Правую руку он держал в кармане пиджака. «Еще не время, – подумал он в отчаянии, – его еще можно переубедить». Мелецкий нервно шевелил мясистыми губами. Наконец он понял, что это не шутки.– Коних! – воскликнул он. – Не будьте безумцем! Не хотите со мной работать, не надо, но дайте мне по крайней мере жить! Вы превратите меня в труп – хорошо, кому от этого будет прок? Я еще могу в этой стране на что-нибудь сгодиться. Мой план, вы его помните? Но для того, чтобы посвятить ему себя, я должен что-то иметь, какую-то крепкую основу. Я, кажется, имею право себя обеспечить?– Нельзя начинать с преступления!– К черту ваше преступление! К черту вашу честность! Можно! Все можно! Через несколько лет вы встретитесь со мной как с уважаемым и активным деятелем, по горло ушедшим в общественную работу. Люди будут мне низко кланяться, и вы тоже поклонитесь и скажете про себя: «Я чуть было не лишил общество полезнейшей личности».– Мания величия, пан Мелецкий.– Нет, просто я знаю себе цену. Знаю, на что способен.– Мы приехали сюда охранять Сивово.– С Сивовом ничего не случится! И, наконец, если вы чувствуете себя государственным мужем, то поймите, в природе ничто не исчезает. Ведь я же не съем эту проклятую аппаратуру! Не будет в Сивове, будет в Крынице. Польша не обеднеет.– Вы хорошо знаете, что не об этом речь, – сказал Хенрик. – Не только об этом. Я не государственный муж, экономика – не мой бог. Речь идет о чистоте воздуха, которым я должен дышать вместе с вами.Мелецкий снисходительно улыбнулся. Он опять казался спокойным.– Вы тупой человек, Коних. Я вам изложил, для чего мне нужны эти деньги, а вы не проявили ни малейшего понимания, даже гражданского.– А я думаю, что, когда вы все превратите в деньги, вы придете к выводу, что лучше смыться за границу.– Почему? – возмутился Мелецкий.– Потому что вы будете бояться обвинения в убийстве! На этот раз улыбка шефа была явно натянутой.– Вы меня не знаете, – сказал он.– Но я знаю следственные органы, – наступал Хенрик. – Труп Смулки может вам дорого стоить, вы это понимаете и не задержитесь в стране, выедете вместе с ящиками картин.– Мой план даст мне поддержку властей!– Ваш страх окажется сильнее ваших амбиций. У меня есть совет, – сказал Хенрик доверительно. – Вы можете спасти свое будущее.– Ну?– Отдать приказ разгрузить машины. Сесть в ратуше и работать… с присущим вам талантом.– А труп Смулки?– Он будет свидетельствовать в вашу пользу.– О, это нечестно! – сыронизировал Мелецкий.– Хватит трупов.– Вы боитесь? – спросил Мелецкий.– Да. За вас. Мелецкий засмеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35