Очевидно, Зандов-младший решил исследовать теперь «первый пункт делового разговора», олицетворяемый Джесси, и этого было вполне достаточно для того, чтобы возбудить в ней неприязнь к нему.– К сожалению, я совершенно не знаком с вашей родиной, – начал беседу Густав. – Я неопытный европеец, словно с неба свалился в Новый Свет и позволяю себе надеяться на то, что вы любезно поможете мне хотя бы немного ориентироваться в этой новой для меня стране.– Вы рассчитываете на мою помощь? Мне кажется, ваш брат и лучше, и более точно сориентирует вас, чем я.– Без сомнения, если речь пойдет о делах, но во всем остальном Франц кажется мне неприступным человеком. А ведь есть и множество других обстоятельств, с которыми я хотел бы между делом познакомиться.«Между делом»! Ну да, конечно, так же «между делом» должен состояться и брак, союз на всю жизнь, который другим людям обычно представляется как нечто высшее и самое святое! «Неопытный европеец», видимо, вполне разделяет точку зрения своего американского брата и подобные вопросы относит к «другим» обстоятельствам.– По всей вероятности, вас привели сюда исключительно дела? – не без иронии спросила Джесси. – Насколько я знаю, вы предполагаете начать работать в нашей фирме?– Совершенно верно! Мой брат поставил мне это обязательным условием.– Условием? Разве вы не были абсолютно независимым, мистер Зандов? Ах да, я и забыла! По всей вероятности, дело касается наследства моего опекуна?Укол не остался незамеченным – это стало видно по внезапной вспышке темных глаз Густава, однако он ничем не выдал себя, а спокойно и непринужденно ответил:– Совершенно верно, дело идет о наследстве. Я действительно рисковал бы им в случае отказа. Мой брат мог бы завещать все свое имущество какому-либо благотворительному учреждению, если бы я не подчинился его воле.Джесси не знала, изумляться ей или возмущаться той откровенности, с которой этот человек признался, что прибыл сюда исключительно ради денег. И это он говорил ей, девушке, рука и состояние которой тоже предназначались ему! Возмущение взяло верх в Джесси, и она воскликнула:– А я и не знала до сих пор, что в Германии люди так расчетливы!– Да, слава Богу, наконец-то и мы стали практичны! – невозмутимо заметил Густав. – Для этого понадобилось немало времени, но теперь мы делаем большие успехи. А вы, кажется, осуждаете это, мисс Клиффорд?– Нет, но я знала с совершенно другой стороны ту страну, где родилась моя мать, страну, которую она научила меня любить как свое второе отечество.– Конечно, с идеальной стороны. Не стану отрицать, что и эта сторона еще существует. Но в общем у нас решительно рвут с идеалами. Осталось совсем немного тех, кто еще продолжает быть их поклонниками.– Вот именно поэтому-то эти немногие и должны были бы крепче сплотиться вокруг знамени, которому грозит опасность, и пожертвовать своей кровью и жизнью для его спасения.Эта фраза прозвучала несколько необычно из уст юной девушки, но, очевидно, была понята Густавом. Его глаза вновь вспыхнули, но на сей раз с нескрываемым удивлением.– Ах, какая любезность! Цитата из моей статьи! Значит, вы знакомы с моими произведениями?– Ведь вы сотрудничаете в одной из крупнейших газет, – холодно промолвила Джесси, – а ее всегда читали в моем родном доме. Но вот именно потому, что я знала вашу статью, меня поражает то обстоятельство, что вы так скоро и так решительно могли порвать все связи с родиной.– Вы имеете в виду мой контракт с газетой? – произнес Густав. – Да, правда, он доставил мне немало затруднений, но в конце концов там подчинились моему желанию. Будет ли одним журналистом в Германии больше или меньше – отнюдь неважно, и мое перо уже давно замещено другим, быть может, лучшим.Джесси сжала губы. Ее необыкновенно раздражала эта нарочитая непонятливость гостя, а еще более возмущало его непрестанно продолжавшееся наблюдение за ней. Последнее, правда, не имело в себе ничего навязчивого и прикрывалось оживленной беседой. Тем не менее у Джесси было такое ощущение, словно Густав Зандов буквально-таки исследовал ее характер, и, теряя обычную сдержанность, она начинала все более горячиться.– А я, находясь на родине, не предполагал, что имею по ту сторону океана такую внимательную читательницу, – продолжал Густав со светской любезностью, – но так как на мою долю выпало столь лестное отличие, то я желал бы выслушать и вашу критику. Ранее вы заметили, что любите мою родину как свое второе отечество, и это позволяет мне надеяться на то, что я встречу у вас симпатию ко всему, что защищаю своим пером.– Но ведь вы отказались от профессии журналиста ради другой, более выгодной! – кинула ему Джесси.– Да, я уступил силе обстоятельств. Об этом судят не совсем одобрительно, но, быть может, писатель найдет в ваших глазах больше милости, чем участник торгового дома «Клиффорд и Компания».– Во всяком случае я удивляюсь той легкости, с которой один превращается в другого! – возразила девушка, окинув своего собеседника уничтожающим взглядом.Однако Густав, по-видимому, не собирался так легко сдаваться. Он спокойно выдержал этот взгляд, и в его ответе даже прозвучал легкий юмор, что еще больше взорвало Джесси.– Как я вижу, критическая оценка не в мою пользу, – произнес он, – но при таких условиях я тем более должен знать ее. Будьте любезны, мисс Клиффорд, не скрывайте своего мнения обо мне! Я настаиваю на том, чтобы услышать свой приговор.– Самый откровенный?– Да, без всяких стеснений!– Ну так слушайте, мистер Зандов! Сознаюсь вам, что все выходившее из-под вашего пера я читала с полнейшей симпатией до того момента, когда вы приняли предложение своего брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35