Джозеф молча направился к лужайке. Анна, спотыкаясь, поплелась следом, минуя стайку перешептывавшихся женщин, занятых дойкой коров.
Джозеф остановился возле дома с крышей, заново крытой соломой, с освинцованными стеклянными оконцами и охапкой свежих левкоев в корытце возле деревянной, окованной железом двери. Джозеф посторонился, пропуская Анну в дом.
– Благодарю, – сказала она, шагнув за порог. – Я бы не хотела, чтобы меня беспокоили, особенно мастер Джон Гилберт.
Джозеф улыбнулся в ответ:
– Все, кто его знает, миледи, зовут его Джонни.
– Я не стану его так называть, – заявила девушка.
– Значит, вы недолго пробудете в Уиттлвудском лесу, леди Анна, – хмыкнул Джозеф.
– Я пробуду здесь столько, сколько понадобится.
Джозеф бесшумно притворил за собой дверь, но Анна услышала, что, удаляясь, он смеялся. Пусть думает что хочет – она слишком устала, чтобы попытаться снизойти к его невежеству и просветить его. Она с трудом заставила себя остановиться и снять туфли с красными каблуками. Неужели всего два дня назад они ступали по мраморному полу Уайтхолла? Теперь же смиренно прикорнули возле ее постели в убогой лесной хижине, потертые стременами и шипами. На мгновение образы короля, Эдварда и ее отца мелькнули в сознании, отозвавшись болью в сердце, а потом она рухнула на мягкий пуховый матрас, ощутила нежность чистых льняных простынь и слабый аромат раздавленных розовых лепестков, фиалок и лаванды, исходивший от подушки. Анна успела удивиться, что на такой постели спал мужчина, и провалилась в сон.
Анна проснулась еще затемно с ощущением, что проспала, сутки, и никак не могла сообразить, где находится. Затем потянулась и зевнула.
– Миледи? – послышался женский голос откуда-то из темноты.
Анна села на постели и натянула простыню на грудь, поскольку была нагой, как новорожденный младенец.
– Моя одежда, мои панталоны!
– От них остались одни лохмотья, – ответила женщина. Зажгла свечу и поставила ее на маленький столик.
– Я Бет, миледи. Взяла твою одежду и принесла вот это. Он прислал это тебе, миледи, чтобы ты оделась, и попросил, чтобы оказала ему честь посидеть с ним за столом.
Женщина положила на постель атласное платье ярко-розового цвета с глубоким декольте.
У Анны не возникло ни малейших: сомнений насчет того, кто такой «он».
– Скажи мастеру Гилберту, что я предпочитаю есть одна в своих комнатах.
Женщина вступила в полосу света. Это была хорошенькая девушка, полненькая и румяная.
– Не думаю, что ему это понравится, – тихо произнесла она.
– Меня это не интересует, – заявила Анна, полная решимости поставить все на свои места, пока не поздно, и заставить всех считаться с ее рангом.
Женщина присела в книксене и удалилась.
Анна снова потянулась, все еще чувствуя скованность во всем теле, и случайно дотронулась до платья, лежавшего у нее в ногах. Оно было сделало из тончайшего атласа и, судя по покрою, сшито по последней моде. Нижняя сорочка выступала из корсажа и застегивалась на груди брошью с камнями. Несомненно, украденное или купленное для какой-нибудь девки из «Друри-Лейн». Она не станет его надевать. Не поддастся вновь обаянию мужчины и не станет пытаться ему понравиться. Эти дни безвозвратно миновали.
Дверь отворилась, и в комнате снова появилась Бет.
– Он говорит, миледи, – начала она робко, – что тебе следует одеться и преломить с ним хлеб, иначе он взвалит тебя на плечо, как узел, и голую отнесет к столу.
Анне почудилась в голосе девушки насмешка.
– Меня не пугают пустые угрозы преступника, – бросила Анна. – Я Анна Гаскойн.
Веселье Бет испарилось.
– Это не пустые угрозы, леди Анна. Он никогда не бросает слов на ветер, как многим пришлось убедиться, к их неудовольствию. Лучше покориться и пойти туда, миледи, иначе тебя ждут неприятности. Ребята вернулись и принесли из Лондона печальные вести. Там и Черный Бен.
– Черный Бен?
– Скверный парень, леди Анна. Уж он-то не допустит, чтобы ты ослушалась Джона Гилберта. А у него людей вдвое против нашего, и он удержу не знает ни в чем. Пожалуйста, миледи! Если я вернусь одна…
Девушка осеклась.
– Если ты вернешься одна, Джон Гилберт тебя поколотит? – с торжествующим видом спросила Анна.
На лице Бет отразилось изумление.
– Конечно, нет, но я не могу его разочаровать. После всего, что он для меня сделал!
Видимо, эта молодая женщина, скорее девочка, по уши влюблена в разбойника.
– Тогда побыстрее принеси воды для мытья и гребень, а также свежие панталоны.
– Все это здесь, леди Анна. Так я скажу ему, что ты идешь?
– Пусть никто не думает, что я, Анна Гаскойн, испугаюсь банды воров.
Уже совсем стемнело, когда Анна вышла из дома, держа в руке фонарь, и направилась туда, откуда доносился хохот, где пахло молочным поросенком, и пересекла лужайку. За длинными столами на козлах, освещенными серебряными канделябрами, сидели несколько дюжин мужчин и женщин в ярких и чудовищно безвкусных, но богатых одеждах, какие можно было увидеть только в лондонских театрах.
Джон Гилберт с кудрявыми темными волосами, которые могли бы посрамить самого лучшего парикмахера, поднялся ей навстречу и, взяв за руку, повел к столу. Она попыталась высвободиться, но пальцы его были словно тиски.
– Чтобы с вами не случилось ничего плохого, леди Анна, точно следуйте моим указаниям.
На одно лишь мгновение он позволил себе посмотреть на нее и впитать ее красоту – блестящие рыжеватые волосы, убранные в мягкие локоны по обе стороны лица, корсаж, приподнимавший две полусферы трепетной кремовой плоти. Никогда в жизни он не встречал женщины большей ясности духа в сочетании с такой красотой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97