Он остановился.
Доктор Александер и не подозревала о содержании этого документа, в этом Лефевр был абсолютно уверен. Она считала, что Церковь опасается женщин, а свитки могли бы передать власть в их руки. Однако на кону стояло нечто значительно более важное. Речь шла даже не о политике Церкви, власти Папы и священников. Больше всего кардинал Лефевр опасался за веру миллионов людей, которую эти свитки могли бы пошатнуть.
Мария Магдалина была здесь ни при чем. Вопрос затрагивал самое сердце христианства – самого Иисуса…
Руки кардинала дрожали, когда он посмотрел на одну из фотографий свитков и прочитал: «Когда Спаситель был маленьким, его потеряли на три дня. Родители исступленно искали мальчика и наконец нашли в Храме, где он читал проповедь для священников. Тогда Исида возрадовалась, ведь она нашла своего святого сына Ора (Horus)…»
Лефевр затрясся от страха. Страшно представить, каким образом могут повлиять сведения о таком количестве спасителей на веру в Истинного Спасителя…
Он взял себя в руки и сосредоточился на том, что, собственно, и привело его в это хранилище, в истинно секретный архив: – слово, которое он увидел вверху первой фотографии: «Тимбос». Имя короля, которому под страхом гонений женщина в сане дьякона должна была отнести эти свитки.
Кардинал достал фрагмент папируса, найденный в 1932 году в развалинах на территории Северной Африки, после того как он пролежал в песках Алжира почти две тысячи лет. Документ был написан на греческом языке времен Римской империи и, видимо, являлся письмом: «Теперь, когда ты знаешь точный час возвращения Праведного и день, когда всему придет конец, твое сердце может успокоиться. Ведь дар вечной жизни в твоих руках, и, как Праведный обещал, мы никогда не умрем».
Палеографический и углеродный анализы установили возраст этого фрагмента: – 100–150 лет нашей эры. И поскольку «Праведный» являлся одним из нескольких эпитетов Мессии в Библии, этот документ перешел в руки Ватикана как часть, возможно, утерянного Евангелия.
Мог ли он быть фрагментом свитков Сабины? Лефевр задумался. По его спине пробежал холодок страха. Не мог ли автор этого письма прочесть свитки Сабины и создать их копию? Или они были написаны самой диаконессой Эмилией или даже Перпетуей? Этот фрагмент нашли неподалеку от древнего города Тимгада. Тимбоса? Кардинал задумался. Можно ли было положиться на сходство этих двух слов?
В Интернете ходили слухи, что у доктора Александер имеется не полный комплект свитков Сабины и она разыскивает седьмой. Может быть, именно в Тимгаде и был зарыт седьмой свиток? Он лежал в дрейфующих песках Северной Африки, дожидаясь своего часа…
– Разве современные технологии не великолепны? – спросил Титус, когда помощник принес отчет. Сутки назад у него в руках оказалась фотография Александер в ее новом образе, а также фоторобот человека, который приходил за ней в аэропорту Лос-Анджелеса. Эти изображения были разосланы во все аэропорты, железнодорожные вокзалы, автобусные станции, почтовые отделения, и результат не заставил себя ждать.
Титус обратился к прямой линии с Майлзом Хэйверзом.
– У нас тут кое-что проясняется, друг мой, – сообщил Титус с улыбкой. – Парочки, соответствующие этому описанию, были замечены в нескольких местах. Я посылаю сейчас туда своих людей. Мы без труда вычислим, какие из них те, кто нам нужен. И знаешь, что я слышал, друг мой? Что мужчина, с которым она улетела из Вегаса, – священник. Ты понимаешь, что это может означать для нас? Через несколько часов наступит Рождество. Если бы ты был священником, Майлз, куда бы ты отправился в ночь перед Рождеством?
– Я ненадолго, – сказал Майкл. – Церковь всего лишь в трех кварталах отсюда, за углом. – Он ждал, что на это ответит Кэтрин.
Она сидела, склонившись над папирусом, в резиновых перчатках, купленных в местной аптеке, и старательно разворачивала первую страницу пятого свитка.
– Четыре свитка переведены, и остались лишь два, – сказала она. – А мы ни на йоту не приблизились к разгадке тайны седьмого свитка. – Кэтрин выпрямилась и повернулась к Майклу. – Я знаю, вы хотите, чтобы я пошла с вами, но я не могу.
Он подошел к ней и протянул руку, будто собираясь дотронуться до ее лица, но остановился. Ему вспомнился момент, когда они стояли в компьютерном магазине, ожидая свободного компьютера. Их взгляды были устремлены на мать и дочь, и, когда Майкл повернулся к Кэтрин и их взгляды встретились, он вдруг осознал, что читает ее мысли. Тогда ему вспомнился другой случай из жизни, когда ему также удалось узнать мысли другого человека. Он был еще молод, отец в очередной раз вернулся домой пьяным, и Майкл решил покончить с этим кошмаром раз и навсегда. Но мать пристально посмотрела на сына, внушив ему одним взглядом, что он должен вспомнить про любовь и терпение. Она словно сказала: «Ты сейчас не понимаешь. Может быть, однажды, когда повзрослеешь, ты поймешь».
Майкл так и не достиг возраста, когда смог наконец понять отца. Мать не дожила до сорока пяти, скончавшись от рака. Отец же провел остаток жизни в отделении для алкоголиков в муниципальной больнице.
Но Майкл не забыл глаза матери, сказавшие ему то, что услышал лишь он. Он уже и забыл это ощущение, но взгляд Кэтрин заставил его испытать его снова.
– Исайя, – тихо произнес Майкл, почти дотронувшись до лица Кэтрин. – Шестьдесят, двенадцать. И польется мир, словно река.
Она замерла, но потом отвернулась.
– Кэтрин, – начал было Майкл, но вдруг у него вырвался звук удивления.
Она увидела, что его взгляд направлен в сторону телевизора.
– Это не Майлз Хэйверз?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140