Это чувство было для нее ново и вовсе не радовало ее.
Кэтрин взяла нейлоновую сумку, положила ее на стол, отодвинула в сторону ноутбук и расстегнула молнию. Мгновение спустя Гарибальди, не веря своим глазам, смотрел на шесть аккуратных стопок древнего папируса.
Кэтрин быстро рассказала о взрыве и первом фрагменте папируса, об обнаружении тоннеля, о находке корзины и, наконец, о том, что тайно вывезла свитки из Египта.
– Женщиной-бедуинкой, за которую вы тогда вступились, был Дэнно. Ваш героизм почти разоблачил наш обман.
Его взгляд был прикован к папирусу.
– Что написано в этих книгах?
Она достала из спортивной сумки листок бумаги.
– Это все, что я пока перевела.
Гарибальди стал читать. Лампочка снова мигнула, вдали прогремел раскат грома, и Кэтрин увидела, что электронные часы, стоящие на ночном столике между кроватями, показывает полночь.
Гарибальди нахмурился.
– Эта женщина, Перпетуя. упоминает имя Иисуса! – Он поднял глаза на Кэтрин. – В каком году были написаны эти книги?
– Греческий относится ко второму веку.
– Второму веку? Вы уверены?
– Сама история, возможно, и старше, может, первый век. Сабина, диктующая Перпетуе, ссылается на человека по имени Праведный. Я думаю, что это, возможно, Иисус.
– И как же вы собираетесь определить, в какое время происходят события?
– Я надеюсь, что содержание текста поможет мне определить время. Может быть, будет упомянуто имя императора или другого правителя. Но я должна поторопиться.
Отец Гарибальди протянул руку, чтобы дотронуться до первой книги. Кончики его пальцев погладили хрупкую бумагу.
– Торопиться? Зачем?
– Из-за фотографий, что находились у Дэнно. Если они попадут к Хэйверзу, у него в руках окажутся все карты и он найдет седьмой свиток.
– Эй, постойте. Седьмой свиток?
– Шесть – не полный комплект. Есть еще последняя книга.
– И вы догадываетесь, где она может находиться?
– Перпетуя говорит Эмилии, чтобы та отдала его королю Тимбосу. Вы слыхали о таком?
Когда отец Гарибальди переспросил «Какой король?», Кэтрин принялась рыться в сумочке:
– Я собираюсь в больницу и буду ждать там, пока его не привезут из операционной.
– Я не думаю, что это хорошая идея. Если только вы не собираетесь замаскироваться.
– Дайте мне свою одежду, – попросила она. – Я пойду туда как Барри Фицжеральд.
– И будете петь «Ту-ра-лу-ра»?
Она кинула сумочку.
– Черт возьми, я не могу сидеть без дела.
– Подождите до утра. Скорее всего, сейчас вам ничего не смогут сообщить о его состоянии.
– Хорошо, – согласилась она, засунув руку в спортивную сумку в поисках блокнота и ручки. – Но заснуть я не смогу. Я хочу узнать, что находится в этих свитках. – Кэтрин решила, что, когда отец Гарибальди заснет, она тихо выберется из номера и отправится в больницу…
«Перпетуя, – говорил Стивенсон, – Сабина… Эмилия… Король как-его-там…» Хэйверз остановил пленку. Кто были это люди?
Он посмотрел на фотографии, полученные от Титуса, разложенные на черном гранитном столе. Папирус походил на Кумранские рукописи, но сохранился лучше. Их ценность? Трудно сказать! Они принадлежат к раннехристианской эпохе? Возможно, утерянное Евангелие? Хангерфорд похвастался Зику, что во фрагменте папируса, найденном после взрыва, упоминалось имя Иисуса.
Наклонившись над столом, Хэйверз стал пристально рассматривать один из самых четких снимков. Он не знал греческого языка, но заметил, что некоторые слова употреблялись чаще, чем другие. Вспомнив некоторые буквы греческого алфавита, Майлз попытался заняться транслитерацией: Эмилия. Сабина, Перпетуя.
Имена собственные. Женские. А это означаю, что в отличие от свитков, найденных в Кумранских пещерах, эти не могли принадлежать церкви, они не могли быть книгами Ветхого Завета или сводом правил какого-нибудь тайного общества. Хангерфорд проговорился Зику о том, что Кэтрин Александер описала найденные свитки как письма.
Одно он знал наверняка: времени у него немного. Если доктор Александер являлась идеалисткой – а он подозревал, что именно так и было, – он уже мог предугадать ее последующие действия: перевести свитки и ознакомить с их содержанием весь мир, после чего, возможно, отдать папирус в музей или какой-нибудь университет, превратив их в общественное достояние.
От этой идеи ему стало дурно.
Как и в случае с дневниками Коперника, на которые десятками лет никто не смотрел, или Духом Кризиса, к которому была допущена лишь кучка священников, выходило, что за последние две тысячи лет этот папирус видели лишь два человека. От этого свитки еще сильнее манили Майлза.
Итак, он должен был достать их до того, как Кэтрин Александер расскажет о них всему миру.
Но как ее отыскать?
Титус оставил своих людей в больнице, куда забрали Стивенсона, однако Майлз сомневался, что Кэтрин появится там. И хотя Тедди Ямагучи расставил электронные флажки, Хэйверз был почти уверен, что она не настолько глупа, чтобы воспользоваться своей кредитной картой. Так как же…
В этот момент зазвенел колокольчик, и Майлз посмотрел на монитор камеры слежения. Зашла Эрика. На ней был надет шелковый пеньюар персикового цвета, под которым виднелась кружевная ночная сорочка. Ее загорелое лицо было немного отекшим после сна, а пепельные волосы, как отметил Майлз, были сексуально растрепаны.
– Я проснулась, а тебя нет, – сказала она. Он притянул ее к себе.
– Прости, дорогая, я не хотел причинять тебе неудобства.
Майлз занимался делами сутки напролет, и все же Эрика любила проверять, все ли у него в порядке.
– Я все равно не очень хорошо спала, – сообщила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140