– Ты отделаешься от нее, Филипп? Для меня сейчас шесть утра…
– Я скажу ей, чтобы она оставила меня в покое, – пообещал он. – Между нами все кончено. Надо это прекратить. Я вернусь, как только смогу ее уговорить, Майя. – Он наклонился над ней и поцеловал долгим, страстным поцелуем, глубоко проникнув языком ей в рот. Затем, оторвавшись от нее, зашлепал вниз по лестнице.
Майя слышала, как еще несколько раз прозвенел звонок, затем щелкнул замок, потом зазвучали голоса. Хотя она и старалась не заснуть, ей это не удалось, и она провалилась в какую-то полудремоту-полуобморок, она вроде бы спала, но все время чувствовала, где именно она находится. Может быть, вообще все это мне только снится, подумала она, впадая в дрему. Возможно, она проснется и увидит, что все нафантазировала. Ведь в самом деле, подобные вещи не могут происходить в нормальной жизни? Во сне она пыталась ущипнуть себя, чтобы убедиться, что еще способна почувствовать боль.
Затем стало происходить другое. Филипп кричал, слышался звон разбиваемой посуды, хлопанье дверью, женский крик, затем перешедший в рыдания. Филипп успокаивал женщину, налил ей бокал вина, клялся, что никогда в жизни не бросит ее. Майя металась по кровати, раскидывая простыни, и сон ее становился все более неспокойным и тревожным.
Потом она увидела другой сон. Они были в затемненном загородном доме, где лишь свечи и фонарики отбрасывали на стены уродливые тени. В темноте Филипп занимался любовью с кем-то очень знакомым, у кого глаза от слез распухли и превратились в щелочки. С той, что стонала от страсти, пока Филипп трахал ее. Да – трахал! Именно это слово и возникло в ее сонном мозгу. Все это сопровождалось звуками какой-то странной восточной музыки, которая звучала все громче и громче и вдруг стихла…
Майя резко села в этой чужой кровати, сна как не бывало. В горле пересохло. Рядом никого не было, в доме царила полная тишина. Она не имела представления, сколько проспала, но было еще темно, лишь луна освещала комнату. Филипп уже, конечно, должен был бы вернуться. Бледная луна бросала какой-то зловещий свет. Она поднялась с кровати и, споткнувшись о собственный чемодан, ушибла палец. Свечи коптили, их красноватое пламя наполняло комнату едким дымом. Она нащупала выключатель и повернула его, но в светильнике не оказалось лампочки. Глаза ее привыкли к темноте, на ощупь она пробралась в коридор. В него выходило много комнат, и она заглядывала во все, они были почти пусты, или же в них стояли один-два предмета, покрытых тканью.
Она подошла к широкой лестнице, ведущей на первый этаж. Ей послышался внизу какой-то шорох. Затем она опять услышала какой-то звук – как будто кто-то вздохнул. Она сразу же вспомнила свой сон – голоса, кричавшие по-французски, звук разбиваемого стекла. Может быть, это был не сон, может быть, это были реальные звуки, которые она слышала во сне? Возможно, в дом проникли бандиты и напали на Филиппа? Она вздрогнула. Из комнаты внизу вновь послышались какие-то стоны – может быть, Филипп лежит на полу, едва дыша? У нее от страха расширились глаза, когда она услышала из комнаты, расположенной справа от лестницы, глубокий хриплый вздох. Если бы только она смога включить свет! Она видела на подоконнике подсвечник с оплывшими свечами, но нигде не было спичек.
Еле передвигая ноги, дрожа от страха, она пошла на звуки. Заставила себя подойти к комнате, откуда они доносились. На цыпочках она замерла перед дверью, боясь, что бандиты услышали ее шаги и готовы ее встретить. Она очень осторожно открыла дверь и оказалась в гостиной, залитой лунным светом. В комнате находились двое, и они издавали какие-то странные хриплые звуки. Ритм этих звуков пробудил в ней воспоминания о давно забытом. Однажды, очень давно, совсем в другом доме она на цыпочках подошла к двери в комнату, заглянула внутрь и тихо стояла в дверях, вот так же, как и сейчас, наблюдая такую же сцену.
– О-о-о-о… – Она услышала голос, ему эхом отозвался другой, более низкий. Она ахнула и затаила дыхание, понимая, что именно она сейчас увидит. Она подошла к большой софе в центре комнаты и сильно зажмурила газа, зная, что когда откроет их, то различит все отчетливо. Когда она сделала это, то узнала их обоих – Филиппа и Жозефину. Увидела, как ритмично двигается стройная загорелая спина человека, которого она любит, вызывая постанывания Жозефины, которая обхватила его ногами, с силой прижимая к себе, как будто пыталась запихнуть его в себя как можно глубже, чтобы получить полное удовлетворение. При каждом движении Филипп издавал какое-то хриплое хрюкание, и Майя подумала, как жалко выглядят при спаривании человеческие существа – как марионетки или совокупляющиеся животные, – они выглядят так смешно и нелепо, и вместе с тем, от них трудно оторвать взгляд.
Она смотрела на лицо Жозефины при лунном свете – глаза ее были закрыты, губы искажала гримаса желания, Майе словно показали пародию на ее собственную любовь.
И внезапно перед глазами Майи возникла картина. Она вспомнила, как стояла на пороге родительской спальни, наблюдая за этой странной и пугающей игрой, вспомнила эти звуки – чмоканье, стоны… и неожиданно опять стала маленькой девочкой – семилетней Майей.
– Мамочка! – закричала она детским голоском, и любовники подскочили от испуга. – Мамочка! – кричала она, – не позволяй ему делать это!
Она почувствовала, как из ее груди вырывается судорожное дыхание, как дрожь бьет все ее тело. Почти не соображая, что делает, она набросилась на Филиппа, молотя кулаками по его спине.
Он закричал от неожиданности, Жозефина завопила, широко раскрыв глаза, ничего не понимая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175