Мы повысим им зарплату!
– Они не останутся у вас! – закричала она. – Они уйдут со мной.
– С тобой? – Он презрительно фыркнул. – Куда? Ты думаешь, что после того, как прессе станет известна история о том, как ты швыряешься деньгами, какая-то фирма захочет принять тебя на работу? Думаешь, легко будет открыть новую фирму? Ты просто с приветом, у тебя не все дома, и завтра об этом будет известно всем!
Она швырнула трубку и разразилась злыми слезами от своей беспомощности. Она почувствовала себя брошенной абсолютно всеми. Прижав к себе Джордана, она плакала, не в состоянии остановиться. Зазвонил телефон, и она подняла трубку, глотая слезы. Звонил Эд:
– Я просил звонить мне, если вдруг понадоблюсь, а ты сказала, что я тебе больше не нужен!
– Ты нужен мне! – завыла Маккензи. – О Эдди, если бы ты знал, что я пережила сегодня! Тут один аннулировал мою кредитную карточку «Америкэн Экспресс», и у меня долг в этом отеле в несколько тысяч! Я у разбитого корыта – ни работы, ни компании. Братья выгнали меня.
– Я держу в руках завтрашний номер «Нью-Йорк таймс», – сказал он. – Ты что, и вправду отдала все доходы швеям?
Она расхохоталась и рассказала ему подробно, как она провела этот день.
– Бэби, я либералка, но я не дура! – закончила она. – Каждая швея получила всего-навсего двести долларов. Мне это доставило удовлетворение, вот и все. Чтобы меня не мучили угрызения совести. Если бы ты видел, в каких условиях они работают, если бы видел, во что превратилась я, пробыв там всего один час… У меня не осталось ни пенни, Эдди! Пришлось вызвать полицию, чтобы они доставили меня сюда. Телефон у меня не умолкает, Джордан оставался весь день один, звонило человек двадцать, которым нужно ответить…
– Хочешь, я приеду? Завтра мы могли бы устроить пресс-конференцию, после того, как я заплачу твои долги.
– О Эдди, пожалуйста!
– Ты согласна стать миссис Эд Шрайбер?
– Я согласна стать миссис Голдой Мейр, если ты выручишь меня отсюда! Ненавижу Калифорнию! Ненавижу солнце! Хочу домой!
– Только после медового месяца в Беверли-Хиллз, Мак! И я хочу, чтобы на нашей свадьбе пел кантор, хорошо?
– Просто прекрасно! Я закажу рубленую печенку у «Нейт энд Элз» в Беверли-Хиллз. Пора мне вспомнить о своих корнях.
– А наша новая фирма? Как мы ее назовем?
– Как насчет «Шматта Моудз»?
– Думаешь, нам удастся вдвоем создать ее?
– Эдди, если бы ты пришел сюда и заключил меня в свои объятья, я смогла бы сделать все что угодно! Сегодня я узнала, как велика польза от моего титула, когда попадаешь в беду в восточном районе Лос-Анджелеса.
– Ты не читала там газеты? – спросил он. – Ты слышала о Корал Стэнтон?
– Нет, а что?
– Она погибла при пожаре в своей квартире.
– О Господи, о Эдди… – ее охватила дрожь, и она оперлась рукой о диван. – Это ужасно! И нужно же было мне приехать и побить Майю в тот последний раз, когда я видела Корал! Что же мне теперь делать?
– Так вот, Эдди прилетел ближайшим рейсом. Два дня спустя мы поженились! Знаешь, что такое «хуппа», Колин? Это еврейский балдахин, и тебя венчают под ним! Чудно, правда? Наверное, первая еврейская невеста была какой-нибудь принцессой и боялась, что дождь испортит ей прическу… Как бы то ни было, в бассейне «Беверли-Хиллз Отель» установили такой балдахин! Этот поющий кантор с гитарой шел впереди нас по проходу – видел бы ты лица моих родителей!
– А твои братья были на свадьбе? – спросил Колин.
– Ты что, шутишь? – воскликнула Маккензи. – Я только что подала на них в суд, требуя возмещения мне двадцати пяти миллионов долларов…
Она замолчала, отхлебнув большой глоток минеральной воды. Она сидела на кровати во второй гостевой комнате. В Провансе был полдень. Маккензи говорила, не умолкая, уже два с половиной часа.
– Дэвид был моим шафером, – продолжала она. – Мне так хотелось, чтобы и Майя была на свадьбе, но она все еще не оправилась от шока. Дэвид говорил, что ее терзает чувство вины. Тело не нашли, понимаешь, Колин? Хоронить некого, некому носить цветы, и полиция заставила Майю опознавать какие-то обгорелые куски, которые они нашли в квартире. Мурашки бегут по спине от всего этого! Меня все больше и больше мучили угрызения совести из-за Майи. Я все говорила Эдди: «Мне только надо встретиться с ней. Мы должны помириться…» Как только я стала просто миссис Эд Шрайбер, у меня изменилось отношение почти ко всему! Когда я узнала, что она приедет сюда повидать тебя, я решила одним выстрелом убить двух зайцев. У нас чудесный медовый месяц и…
Громким зевком Маккензи прервала свою речь. Колин никогда не видел, чтобы так широко зевали. Она снова заговорила и, к его изумлению, вдруг уснула, не закончив предложения. Колин накрыл ее одеялом, осторожно сняв с нее сапоги из тонкой кожи. Он заглянул в комнату Майи и увидел, что та спокойно спит, а ее прекрасные волосы рассыпались по подушке с кружевами.
– Ну и история! – сказал он и тихонько засмеялся. Теперь он придумал конец своему роману – в настоящей жизни все всегда заканчивается лучше, чем в любой книге, радостно подумал он. И ему еще предстояло покруче закрутить этот конец. Сегодня вечером это и произойдет, раз уж раскрыт его секрет…
Он работал всю вторую половину дня, делая заметки, чтобы не упустить мысли, роившиеся в голове, он заполнял пробелы в той истории, которую поведала Маккензи. В шесть часов он осторожно снял телефонную трубку и набрал номер.
– Они здесь, – тихо сказал он в трубку. – Не только Майя, но и бывшая леди Маккензи. Я не ожидал, что у меня сразу будет столько гостей, но это неважно… Когда они проснутся, я приготовлю им легкий ужин. Пока они будут есть, я позвоню один раз и повешу трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175