ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Это будет сигналом, чтобы ты шла сюда. Я просто не могу дождаться этого момента!
В семь тридцать он услышал, что открылась дверь, зажурчала вода из крана, кто-то ходил. Майя нашла его первая – он ставил на стол миски с салатом, сырыми овощами, соусами, свежими фруктами, вино, хлеб и большой кофейник.
Майя наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб, лицо ее сияло и дышало спокойствием.
– Здесь так красиво, – сказала она. – Мне стало лучше с тех пор, как я приехала. – Она села в кресло с яркой обивкой из цветного ситца, оглядела комнату. – Невероятно, но я так скучаю по ней, Колин. Как будто ее смерть выпустила наружу всю мою любовь, с которой я никогда не знала, что делать. Теперь я так четко вспоминаю нас обеих – как мы ссорились. Ведь говорят же, что от любви до ненависти один шаг. Об этом я тоже думаю…
– А как у вас с Дэвидом? – спросил Колин и налил ей кофе. – Случится ли это наконец? А Филипп Ру – с ним действительно все кончено?
Она спокойно улыбнулась, глядя ему в глаза.
– Я была как завороженная. Теперь, когда я лучше узнала себя, мне предстоит от многого в себе избавиться. Я ненавидела свою мать… Мне столько нужно исправить. И я знаю теперь, что Филипп должен остаться с Жозефиной. Они созданы друг для друга. Кроме того, она просто не отпустит его. Она превратит в ад жизнь любой женщины, которая полюбит Филиппа… поэтому я в какой-то степени благодарна ей! Я все расскажу тебе – это настоящая мелодрама!
– «Ад – это другие люди», – процитировал Колин. – Это сказал Сартр.
– Они действительно усложняют жизнь. Все было бы иначе, если бы не умерла мама. Если бы я тогда имела хоть один шанс поговорить с ней по душам. Я не перестаю вспоминать последнюю сцену, которая произошла у нас с ней. Когда она попросила, чтобы я дала ей какую-нибудь работу на церемонии награждения – помнишь?
– Как я могу забыть? – сказал Колин вполголоса.
– Может быть, она покончила с собой из-за этого? – спросила Майя, повернув к нему лицо с выражением страдания. – Я не могу избавиться от чувства, что это именно так. И я никогда в жизни не прощу себе этого…
– Не казни себя так жестоко. Вспомни, в каком жутком состоянии она была, но тебе предстоит узнать очень много о своей матери, пока ты будешь здесь. Я обещаю, что тебе не придется упрекать себя ни в чем.
– Конечно, я хочу знать все, но я все равно не прощу себя. Мне так хотелось бы, чтобы в тот вечер я вела себя как взрослая и сказала: «Хорошо, мама, я дам тебе работу. Любую, которая тебе нравится!» Это было единственным, что я могла сделать для нее!
На ее ресницах дрожали слезы. Колин наклонился и потрепал ее по руке.
– Она была не самая добрая мать…
– Почему бы мне не быть более доброй? Более щедрой? Разве ребенок должен мстить за ошибки своих родителей? Может быть, дочери следует вести себя умнее матери, хоть иногда? В то время мне и в голову не приходила такая мысль, потому что рядом с ней я всегда чувствовала себя ребенком. Теперь наконец-то я повзрослела.
– Да… – Он с интересом разглядывал ее. – Это заметно. Ты повзрослела, Майя.
Они молча пили вино, наслаждаясь вечерним покоем в доме.
– Неудивительно, что ты доволен жизнью здесь, – сказала Майя, глядя из окна на сказочной красоты сад. – У тебя есть друзья в деревне?
Колин загадочно улыбнулся.
– Ну, конечно, есть, включая одного особого друга, с которым я хочу тебя познакомить. Пожалуйста, поешь хоть чего-нибудь, моя дорогая, и будь готова – у меня есть для тебя парочка сюрпризов.
Она подняла брови.
– Надеюсь, ты не организовал никакой развлекательной программы для меня? Я действительно хочу спокойно отдохнуть…
Наверху громко хлопнула дверь, и Колин откашлялся.
– Ну, что касается развлекательной программы, на это не надейся. Видишь ли, ты приехала из Нью-Йорка не одна, вслед за тобой…
Майя нахмурилась, подняв глаза при звуке шагов на лестнице.
– Кто?
– Она проснулась? – раздался голос Маккензи, сопровождаемый дробным стуком высоких каблуков по деревянным ступеням.
Она почти упала в комнату, схватившись в конце лестницы за перила. На ней был халат цвета фуксии, лицо припухло после сна, грим размазался, глаза были сонные. Она остановилась у лестницы и смотрела на Майю.
– Тебе нужно было застать меня в таком виде! – сказала она наконец. – А ты выглядишь прекрасно!
В комнате наступила тишина, и Маккензи глубоко вздохнула.
– Прости меня, – сказала она просто. – Прости! За все! Прости за то, что я ударила тебя, прости за то, что твоя мать умерла, прости за то, что я не была тебе другом, который… – Она замолчала, тряхнула головой, и ее глаза стали наполняться слезами. Она сделала шаг вперед. – Послушайте, я знаю, что значит потерять близкого человека. Когда умер Элистер, я собрала все письма, включая и твои – и знаешь что? Они абсолютно ничего не значили для меня. Мне нужны были люди вокруг меня – друзья! А я всех отпугнула! Не отталкивай меня, Майя! Я прилетела за пять тысяч миль, чтобы утешить тебя. Пять тысяч десять миль, включая дорогу на такси! Я просто хочу побыть с тобой и облегчить твои страдания. Ты разрешишь мне, Майя?
Майя молча смотрела на нее в течение долгих нескольких секунд, потом встала, протянула руки, и, шагнув навстречу друг другу, они надолго застыли в объятии.
Наконец Майя высвободилась и взглянула на подругу.
– Это твой самый великолепный поступок, Маккензи… Маккензи вспыхнула и пробормотала:
– Какой вздор…
– И твой тоже, Колин… – Майя повернулась, протянув к нему руки. Он обнял их обеих.
– Ну, будет вам, а то и я сейчас заплачу! Маккензи направилась к столу, уставленному едой, и обмакнула сельдерей в расплавленный сыр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
В семь тридцать он услышал, что открылась дверь, зажурчала вода из крана, кто-то ходил. Майя нашла его первая – он ставил на стол миски с салатом, сырыми овощами, соусами, свежими фруктами, вино, хлеб и большой кофейник.
Майя наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб, лицо ее сияло и дышало спокойствием.
– Здесь так красиво, – сказала она. – Мне стало лучше с тех пор, как я приехала. – Она села в кресло с яркой обивкой из цветного ситца, оглядела комнату. – Невероятно, но я так скучаю по ней, Колин. Как будто ее смерть выпустила наружу всю мою любовь, с которой я никогда не знала, что делать. Теперь я так четко вспоминаю нас обеих – как мы ссорились. Ведь говорят же, что от любви до ненависти один шаг. Об этом я тоже думаю…
– А как у вас с Дэвидом? – спросил Колин и налил ей кофе. – Случится ли это наконец? А Филипп Ру – с ним действительно все кончено?
Она спокойно улыбнулась, глядя ему в глаза.
– Я была как завороженная. Теперь, когда я лучше узнала себя, мне предстоит от многого в себе избавиться. Я ненавидела свою мать… Мне столько нужно исправить. И я знаю теперь, что Филипп должен остаться с Жозефиной. Они созданы друг для друга. Кроме того, она просто не отпустит его. Она превратит в ад жизнь любой женщины, которая полюбит Филиппа… поэтому я в какой-то степени благодарна ей! Я все расскажу тебе – это настоящая мелодрама!
– «Ад – это другие люди», – процитировал Колин. – Это сказал Сартр.
– Они действительно усложняют жизнь. Все было бы иначе, если бы не умерла мама. Если бы я тогда имела хоть один шанс поговорить с ней по душам. Я не перестаю вспоминать последнюю сцену, которая произошла у нас с ней. Когда она попросила, чтобы я дала ей какую-нибудь работу на церемонии награждения – помнишь?
– Как я могу забыть? – сказал Колин вполголоса.
– Может быть, она покончила с собой из-за этого? – спросила Майя, повернув к нему лицо с выражением страдания. – Я не могу избавиться от чувства, что это именно так. И я никогда в жизни не прощу себе этого…
– Не казни себя так жестоко. Вспомни, в каком жутком состоянии она была, но тебе предстоит узнать очень много о своей матери, пока ты будешь здесь. Я обещаю, что тебе не придется упрекать себя ни в чем.
– Конечно, я хочу знать все, но я все равно не прощу себя. Мне так хотелось бы, чтобы в тот вечер я вела себя как взрослая и сказала: «Хорошо, мама, я дам тебе работу. Любую, которая тебе нравится!» Это было единственным, что я могла сделать для нее!
На ее ресницах дрожали слезы. Колин наклонился и потрепал ее по руке.
– Она была не самая добрая мать…
– Почему бы мне не быть более доброй? Более щедрой? Разве ребенок должен мстить за ошибки своих родителей? Может быть, дочери следует вести себя умнее матери, хоть иногда? В то время мне и в голову не приходила такая мысль, потому что рядом с ней я всегда чувствовала себя ребенком. Теперь наконец-то я повзрослела.
– Да… – Он с интересом разглядывал ее. – Это заметно. Ты повзрослела, Майя.
Они молча пили вино, наслаждаясь вечерним покоем в доме.
– Неудивительно, что ты доволен жизнью здесь, – сказала Майя, глядя из окна на сказочной красоты сад. – У тебя есть друзья в деревне?
Колин загадочно улыбнулся.
– Ну, конечно, есть, включая одного особого друга, с которым я хочу тебя познакомить. Пожалуйста, поешь хоть чего-нибудь, моя дорогая, и будь готова – у меня есть для тебя парочка сюрпризов.
Она подняла брови.
– Надеюсь, ты не организовал никакой развлекательной программы для меня? Я действительно хочу спокойно отдохнуть…
Наверху громко хлопнула дверь, и Колин откашлялся.
– Ну, что касается развлекательной программы, на это не надейся. Видишь ли, ты приехала из Нью-Йорка не одна, вслед за тобой…
Майя нахмурилась, подняв глаза при звуке шагов на лестнице.
– Кто?
– Она проснулась? – раздался голос Маккензи, сопровождаемый дробным стуком высоких каблуков по деревянным ступеням.
Она почти упала в комнату, схватившись в конце лестницы за перила. На ней был халат цвета фуксии, лицо припухло после сна, грим размазался, глаза были сонные. Она остановилась у лестницы и смотрела на Майю.
– Тебе нужно было застать меня в таком виде! – сказала она наконец. – А ты выглядишь прекрасно!
В комнате наступила тишина, и Маккензи глубоко вздохнула.
– Прости меня, – сказала она просто. – Прости! За все! Прости за то, что я ударила тебя, прости за то, что твоя мать умерла, прости за то, что я не была тебе другом, который… – Она замолчала, тряхнула головой, и ее глаза стали наполняться слезами. Она сделала шаг вперед. – Послушайте, я знаю, что значит потерять близкого человека. Когда умер Элистер, я собрала все письма, включая и твои – и знаешь что? Они абсолютно ничего не значили для меня. Мне нужны были люди вокруг меня – друзья! А я всех отпугнула! Не отталкивай меня, Майя! Я прилетела за пять тысяч миль, чтобы утешить тебя. Пять тысяч десять миль, включая дорогу на такси! Я просто хочу побыть с тобой и облегчить твои страдания. Ты разрешишь мне, Майя?
Майя молча смотрела на нее в течение долгих нескольких секунд, потом встала, протянула руки, и, шагнув навстречу друг другу, они надолго застыли в объятии.
Наконец Майя высвободилась и взглянула на подругу.
– Это твой самый великолепный поступок, Маккензи… Маккензи вспыхнула и пробормотала:
– Какой вздор…
– И твой тоже, Колин… – Майя повернулась, протянув к нему руки. Он обнял их обеих.
– Ну, будет вам, а то и я сейчас заплачу! Маккензи направилась к столу, уставленному едой, и обмакнула сельдерей в расплавленный сыр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175