Джорджина всегда думала, что это уж слишком, но с появлением в своей жизни Ника Элбета смогла понять боль королевы.– Когда я был ребенком, любовник моей матери развлекался тем, что говорил мне, будто Альберт Мемориал назван в мою честь, ведь мое второе имя Альберт. Двух или трехлетний малыш, я верил ему. Было страшным шоком узнать, что он обманывал меня, и памятник назван в честь него.Он указал на четырнадцатифутовую статую принца Альберта, неясно вырисовывающуюся высоко над ними.– Пойдем.С четырех сторон мемориал окружали мраморные ступени. Выбрав наиболее удаленную от Кенсингтон Роуд лестницу, Ник поднялся на самый верх и расстелил плед. Воспоминание об этом первом из многих последующих посещений памятника, возобновили ноющую боль от синяков на спине, появившихся после лежания на мраморных ступенях.– Сердце мое, что это?Слишком захваченная потрясающим моментом, она не хотела говорить ему раньше, надеясь, что слезы боли будут приняты за слезы радости.– Ступени…Он отнес ее на покрытый травой склон.– Почему ты не сказала мне?Триумф и почтение соединились в ее легкомысленном ответе.– Ты сказал мне молчать! Делать, как мне говорят! Это случилось после того, как довольно внезапно она осознала силу в подчинении, в позволении Нику думать, что он ее господин и учитель. А тем временем она могла медленно, но верно манипулировать им.С тех пор, всецело преданный и нежный, он стал обращаться с ней, как с фарфоровой. Прошлым вечером, например, нашел время позвонить из Стретфорда-на-Эйвоне. Чтобы прикоснуться к руке, как он сказал. Чтобы привлечь ее сострадание к ужасу его положения.– Представь, дорогая, – жаловался Ник перед отъездом. – Представь себе прекрасный летний вечер в обществе восьми визгливых старых ведьм, требующих постоянного внимания!– Бедняжка, – посочувствовала она. – Лучше, если бы ты смело встречал это. Все американки обожают тебя. Эми становится пунцовой и суетливой, когда ты входишь в комнату, а Мона вскидывает голову, как упрямая кобылица, притворяясь, что не замечает тебя.– Перестань толкать мою ногу, Джорджина.– Они, действительно, весьма милы, очень молоды и неопытны, как сказал бы ты. Итак, веди себя хорошо, дорогой. Обещаешь?– Если обещаешь ждать меня, когда я вернусь в Лондон.Конечно, она будет ждать его. Никогда не была она так счастлива, так оптимистически настроена насчет будущего и их возможного брака. Допивая кофе, она больше всего хотела услышать его голос, но, по рассеянности, он забыл сказать, где остановится с группой. Естественно, нельзя надеяться застать их в гостинице. Без сомнения, они отправились на экскурсию, и закупают тоннами шекспировские сувениры. Все равно, было бы забавно оставить сообщение у портье, чтобы придать Нику мужества для обратной дороги.Тем не менее, нужно подумать и о другом. Первый ежегодный англо-американский пикник трех Мьюзкетеров должен состояться почти через неделю. Ее задание на сегодня – купить листы красной, белой и голубой бумаги, чтобы вечером Эми сделала приглашения. Моне поручено составить список гостей. Втроем они планируют все закончить и завтра отослать приглашения. Она благодарна, что сегодняшний вечер будет занят. Работа отвлечет от тоски по Нику.Она надела одно из новых шифоновых платьев от Бибы, взяла чековую книжку, которую не использовала со дня гибели родителей, и уже собиралась выйти за покупками, когда раздался стук дверного молотка.«Странно», – подумала Джорджина. Звонок работал нормально. Молоток, в действительности, был лишь для украшения. Только один человек предпочитал пользоваться им, и этот человек – Ник Элбет, к тому же, только в шаловливом настроении. Мог ли он вернуться из Стрэтфорда раньше, чтобы удивить ее? Она помчалась вниз по узкой лестнице.– Ник, дорогой! Это ты?– Это Роксана!Женский голос с легким французским акцентом. Джорджина открыла дверь.– Кто, вы сказали?– Кузина Ника, конечно, Роксана Д'Орсанвиль. Кузина? Ник никогда не упоминал о кузине.– Я Джорджина Крейн. Чем могу помочь?Шок от этой встречи на пороге собственного дома усилился от удивительного сходства девушки с Ником Элбетом. Его лицо весело улыбалось ей, обрамленное короткими взъерошенными волосами цвета льна. Его голубые глаза, тонкие черты и такая же маленькая сигара в черепаховом мундштуке. Одетая в бледно-желтый шелк, с платком от Диора, перекинутом через плечо, и сумкой из того же модного дома, девушка протянула Джорджине сверток.– Весьма рада, что вы дома. Я раздумывала, каким образом пропихну это через отверстие для почты. Приятно познакомиться, должна признаться! Джорджина стояла в сомнении.– Но что это?– Халат Ника, конечно. Идиотская неловкость с апельсиновым джемом. Слишком липко, чтобы положить в сумку. Попросил меня привезти его сюда.– Привезти?..– Из Стрэтфорда, конечно. Бедный Шекспир, должно быть, перевернулся в могиле. Вы себе не представляете этот сорт людей!Джорджина попыталась обрести голос, хорошие манеры и все такое.– Вы, наверное, думаете, что я невоспитанна. Пожалуйста, зайдите на бокал вина или чашечку кофе.– Спасибо за приглашение, но я тороплюсь в аэропорт. Мой отец ждет меня в Каннах, – она словно расческой провела пальцами с супершикарным маникюром по густым волосам. Торопливый элегантный жест. Быстро повернувшись, девушка направилась к дороге, где ждал шофер, готовый открыть дверцу «Роллс-Ройса». После нескольких шагов она внезапно остановилась, словно что-то забыла.– Джорджина… еще одна вещь.Несмотря на то, что всего несколько мгновений назад Джорджина изящно отвернулась, сейчас она неуклюже прижимала к животу проклятый сверток, с ужасом сознавая, что выглядит неряшливо и глупо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106