– Но я ненавидела то, как ты вел себя… Я это ненавидела.
– Почему же ты ничего не сказала? Почему не пнула меня ногой под столом или не испепелила меня взглядом?
– Для этого я слишком себя уважала. Я никогда бы до этого не опустилась.
– А, ты видишь, что я имею в виду? Ты непохожа на других людей. Обычная женщина – хотя бы Лия, раз мы уж о ней заговорили – сразу бы высказала все, что у нее на сердце, закатила бы сцену, во всяком случае не таила бы своих чувств.
– Опять Лия. Женщина, которая убила нашего сына. Слезы щипали глаза. Хенни с силой зажмурилась; опять эти чертовы слезы, и где, в общественном месте! Она широко открыла глаза и окинула взглядом зал, только чтобы не глядеть на Дэна да и Пола тоже, который смотрел на нее с тревогой. Две симпатичные пары вошли с холода, потирая свои руки в перчатках; воскресенье явно было для них праздничным днем. Две розовощекие пожилые дамы смеялись над какой-то шуткой. За одним из столов сидели молодые родители с тремя маленькими девочками в платьицах с оборками. Все эти люди чувствовали себя здесь на месте: они были счастливы.
– Это неправда, – услышала она голос Дэна. – Ты ничего не знаешь. Это не ее вина.
– Нет? Чья же тогда? Дэн вздохнул.
– Не надо бы мне этого говорить. Да и сказать по правде, я думаю, ты не поймешь, – рот его скривился в горькой усмешке. – Зная тебя, я уверен, ты даже не попытаешься понять.
– Я пришла сюда не за тем, чтобы меня здесь оскорбляли, – гневно сказала Хенни. – Начать с того, что я вообще не хотела приходить.
– Хенни, пожалуйста, – взмолился Пол, сидевший с совершенно несчастным видом.
И тогда Дэн произнес:
– Да, он лишился ног. Да, она завела любовника. Все это так, но подлинная причина заключается в том, что он презирал себя.
– Что ты хочешь этим сказать?
Дэн опустил глаза и хрустнул пальцами, как он всегда делал, когда сильно волновался.
У Хенни по спине пробежали мурашки. Она ждала. Наконец он заговорил снова:
– Все это произошло потому… потому что он был не совсем мужчиной. Еще до того, как лишился ног. Он был не на высоте с женщиной. Он обнаружил… что, в сущности, женщины не вызывают в нем желания.
Она почувствовала себя плохо. Вид соуса, текущего из мяса на ее тарелке, вызвал у нее приступ тошноты. Когда, мгновение спустя, она смогла заговорить, она сказала:
– Если ты имеешь в виду то, что я думаю, то это просто отвратительно.
– Я не мог бы выразиться яснее! Но это не отвратительно. Это только факт, печальный, согласен, но факт.
– Я этому не верю! – вскричала она так громко, что женщина за соседним столиком повернулась с раздражением в ее сторону. Хенни понизила голос. – Откуда ты можешь это знать?
– Мне сказала Лия. Она должна была сказать хоть кому-то в семье об этом, и выбор ее пал на меня. Я, как-никак, был его отцом. Это-то он и имел в виду в своей записке, написав, что Бен будет лучшим мужчиной. Они много говорили об этом друг с другом, я имею в виду, Лию с Фредди. Дело тут не в отсутствии ног…
– Она врет! Она врет, чтобы снять с себя обвинение! Ты веришь этому, Пол? Можешь ты представить такое?
Пол открыл было рот, вновь закрыл и затем открыл его опять.
– Да, – сказал он. – Должен признаться, что мне это пришло как-то в голову, а потом я устыдился, что подумал такое.
Это признание лишило ее союзника. Они оба были против нее.
– Это самая гнусная ложь на свете. Сказать, что Фредди занимался чем-то подобным! Вы оба вызываете во мне отвращение!
– Я не говорил, что он этим занимался. Я думаю, все случилось потому, что он стал презирать себя. Он ненавидел то, каким он был. И я чувствую, это было нашей ошибкой. Ладно, может, только моей. Потому что я заметил это несколько лет назад. Мы так стремимся все скрыть, так боимся всего, что кажется нам уродливым. Мы даже не можем назвать вещи своими именами. Словно это в какой-то мере от него зависело, словно это было грехом.
Пол накрыл руку Хенни своей ладонью. Успокойся, говорил этот жест, не позволяй, чтобы это разорвало тебя на части. Я здесь, с тобой… Она убрала свою руку.
– И когда, – продолжала она, обращаясь к Дэну, – когда ты все это обнаружил?
– Насколько я сейчас понимаю, несколько лет назад. Но я не позволял себе об этом даже думать. Я так его любил, что не желал видеть… Возможно, если бы мы с ним откровенно обо всем поговорили, я смог бы как-то ему помочь. Может, он тогда не отправился бы добровольцем на фронт с головой, набитой всей этой чушью о «настоящих мужчинах». – Дэн криво усмехнулся.
Несколько мгновений все молчали, пока Дэн, наконец, не заговорил снова:
– Вот и сейчас, вместо того, чтобы поговорить с ним по душам, я купил ему этот дом и всякие безделушки, которые могли ему понравиться. Пусть, думал я, у него будет хоть что-нибудь. Комфорт, какой могут дать только деньги, в общем, все это… – взмахом руки он показал на изолированную от внешнего мира светлую красивую комнату, в которой они сейчас находились.
Внезапно Хенни качнуло и она с силой вцепилась в край стола. При всем желании, она не могла бы сейчас встать. Она задыхалась от возмущения и в то же время чувствовала в своей груди какую-то огромную свинцовую тяжесть; она боялась даже думать об этом и, однако, понимала, что все, сказанное Дэном, было правдой и однажды ей придется признать это.
Официант, вежливый седовласый европеец, приблизился к их столику. Лицо его выглядело обеспокоенным.
– Все в порядке? – спросил он, глядя на их полные тарелки, так как, за исключением Пола, который съел несколько кусочков бифштекса, никто из них ни к чему не притронулся.
Пол нахмурился.
– Да-да, все в порядке.
– Слишком уж многое мы скрываем, – продолжал Дэн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162