– А что я могу сделать?
– Я думаю, это ясно. Вы можете пойти к своим друзьям и договориться не давать ход этому делу.
– Уолтер… это невозможно. Доклад уже в комиссии.
– Его можно отозвать.
– Вейлер ни за что не пойдет на это. И я не могу просить его.
– Почему?
– Это было бы нечестно, против совести.
– А видеть, как имя Вернеров трепят разгребатели грязи – это по совести? К этому вы готовы?
Дэн поднял руки.
– Мне это не доставит удовольствия. Вы же не думаете, что я буду радоваться.
– Я уж не знаю, что мне думать. Все что я знаю – сейчас речь идет о семье, к которой вы принадлежите, к которой обязаны проявлять хоть какую-то лояльность. И после этого говорить о принципах…
– Ну, если вы ставите вопрос таким образом… А разве принципы не должны всегда, при любых обстоятельствах стоять на первом месте?
– Софистика, – с презрением откликнулся Уолтер. – Игра словами. Так можно доказать все, что угодно.
– Я не играю словами. Никогда в жизни я не был так искренен.
– Значит, вы вполне искренне заявляете, что готовы довести это дело до конца и пошли мы все к черту?
– Я не говорил, пошли вы все к черту. Не приписывайте мне то, что я не говорил. Я сказал, что документ передан подкомиссии в Олбани, и я не могу отозвать его.
У Фредди дрожали губы. Лия слушала, открыв рот. Хенни хотелось провалиться сквозь землю, но, увы, это было невозможно. Они были как в ловушке.
– Не можете или не хотите? – в ярости выкрикнул Уолтер.
Последовала пауза. Хенни ощутила давление крови на барабанные перепонки.
А Пол в этот момент думал: все не так просто, как кажется дяде Дэну и отцу. Проблемы бывают многосторонними. Многогранник. Вы видите лишь ту его сторону, которой он к вам повернут.
– Не можете или не хотите? – повторил Уолтер. И Дэн спокойно ответил:
– Возможно, и то, и другое.
– Сукин вы сын, – тоже очень спокойно сказал Уолтер.
Все застыли без движения. С минуту тишина была полной, потом Уолтер снова взорвался.
– Посмотрите на вашу жену. У нее все лицо пылает. Не будь она такой молодой и здоровой, ее бы удар хватил.
Флоренс снова заплакала.
– Прекрати, Флоренс! – скомандовала Анжелика. – Он этого не стоит. Я поняла, что он из себя представляет, едва его увидела.
– Мама! – вскричала Хенни. – Как ты можешь? Ты не имеешь права так говорить. Не важно, что происходит в данный момент. Как ты можешь?
Анжелика заломила руки.
– Прости, Хенни. Я этого не вынесу. Видит Бог, у меня сердце болит за тебя, а теперь и за Флоренс с Уолтером. И надо же, чтобы это случилось здесь, в их доме, в годовщину их свадьбы, счастливый для них день. О, Господи, что же дальше?
Внезапно Генри, сидевший все это время в углу, не говоря ни слова, так что про него все забыли, заорал во весь голос:
– Прекратите, вы все! Проклятые дураки! Это уже слишком. – Его лицо приобрело землистый оттенок. – Я вымотан. Хватит, хватит!
– Ему плохо! Смотрите, что вы наделали. Флоренс, бренди! – Уолтер был в отчаянии. – Лягте, отец, откиньте голову. Мама права, Дэн, мы долго терпели вас с вашими выходками, вашими замечаниями; думаете, нам неизвестно, какого вы о нас мнения? Но довести безобидного старика, который пришел сегодня в мой дом отдохнуть, расслабиться… а вы… Убирайтесь, это лучшее, что вы можете сделать. Убирайтесь и оставьте нас в покое. Сию же минуту.
– Уолтер, неужели ты серьезно, – воскликнула Хенни. – Ты действительно хочешь, чтобы мы ушли?
– Не ты, Хенни, к тебе это не относится. Тебе мы можем только посочувствовать.
Уолтер протянул ей руку, но Дэн встал между ним и Хенни.
– Она моя жена и пойдет со мной, как и положено жене. Я ухожу и никогда больше не переступлю порог вашего дома. И ты Хенни, тоже. Лия, Фредди, берите свои пальто.
Флоренс заломила руки.
– Хенни, неужели ты бросишь нас из-за него?
Хенни закрыла глаза. Ах, если бы не видеть эту комнату, недоуменное лицо Лии, болезненно скривившееся – Фредди, жесткий рот Дэна. Открыв глаза, она прошептала:
– Он мой муж.
– Муж, – повторила Флоренс с интонацией, от которой слово прозвучало как оскорбление.
Дэн подал Хенни ее накидку и, взяв за локоть, повел к двери.
Уолтер пошел за ними.
– Если вы откажетесь от своей затеи… Еще не поздно. Забудем все, что мы сегодня наговорили. Я – за. Но вы должны отказаться…
Дэн, не отвечая, открыл дверь и спустился по лестнице вниз. Хенни хотелось обернуться. Наверняка кто-то выйдет следом и скажет, что все это какая-то ошибка, что ничего страшного не случилось. Но она не посмела, слишком велико было испытываемое ею унижение. Ей пришлось бежать, чтобы не отстать от Дэна.
В молчании они дошли до трамвайной остановки.
Сегодняшний разрыв уже не преодолеть. Отношения испорчены навсегда, во всяком случае с Флоренс. Родители – другое дело. С ними можно помириться. Но Флоренс обязана быть на стороне Уолтера. Когда эти сведения появятся в газетах… О, Хенни читала о подобных расследованиях, видела, как реформаторы смешивали с грязью имена самых уважаемых и достойных граждан… какой скандал для Вернеров, для Флоренс. У Хенни сжалось горло от острого чувства жалости. Флоренс хорошая, она моя сестра. И Пола я тоже потеряю. Не нужно было тебе этого делать, Дэн.
Снег усилился, когда они сели в трамвай. Большие мокрые снежинки прилипли к стеклу, отчего свет уличных фонарей словно потускнел. На Двадцать третьей улице на стене одного из зданий светился огромный зеленый огурец. Пассажиры поворачивали головы, чтобы получше разглядеть это чудо. Огурец был великолепным, но и смешным одновременно.
– Смотрите, – сказала Хенни притихшим Фредди и Лии, – мы опять проезжаем мимо огурца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162