Какое-то время он задумчиво наблюдал за Ильзой, расчесывающей перед туалетным столиком волосы, машинально следя за сверканием, в такт движениям руки с расческой, бриллиантового обручального кольца, затем неожиданно сказал:
– Я хочу попытаться найти сына Айрис. Расческа, стукнувшись о край столика, упала на пол.
– Пол! Что ты, черт возьми, хочешь этим сказать? Ее тон, предвещавший в следующую минуту целый град возражений – он понимал, что все они будут разумны – лишь укрепил его решимость. Он твердо ответил:
– Именно то, что сказал.
– О Господи! – вскричала она. – Но это же полнейшее безумие! Ты что, не понимаешь этого? Я могу привести тебе сотни доводов, почему…
Он поднял руку, не дав ей договорить.
– Я знаю все, что ты мне скажешь. Это не мое дело. Это все равно, что иск иголку в стоге сена… Ты права, это, конечно, безумие. И все же я собираюсь попытаться это сделать.
Тон Ильзы изменился, она заговорила с ним как с непослушным ребенком:
– Ты ведь уже не молод. Ты не можешь позволить себе подобные нагрузки, гоняясь за ним по всей стране. Я знаю, каким ты становишься, когда в голову тебе приходит какая-нибудь идея.
– Я же не собираюсь прыгать с парашютом или участвовать в забеге на двадцать миль.
– Ты все время меня прерываешь! Я хочу сказать только то, что эмоциональное возбуждение, которое тебя всегда охватывает, когда ты берешься за какое-то дело, может принести вред не меньший, а больший, чем забег на двадцать миль. О, Пол! – В голосе ее зазвучало откровенное отчаяние. – Может, ты мне расскажешь, где ты собираешься его искать? Главная улица – США, дом номер 1?
– У меня возникло несколько идей. Но сначала я повидаюсь с Мег. У меня такое чувство, что она догадывается, где может находиться Тим.
– Даже если у нее и есть какие-либо догадки, в чем я сомневаюсь, неужели ты действительно думаешь, что она тебе что-то скажет? Сделал бы ты это, если бы он был твоим сыном? – Ильза на мгновение замолчала и окинула взглядом Пола с ног до головы, от сверкающих кончиков ботинок до его волнистой шевелюры. – Хотя, нет, ты не такой. Ты вполне мог бы донести властям па своего сына ради блага нации. И ради его собственного, добавил бы ты при этом. Бог свидетель, я не собираюсь тебе здесь что-либо доказывать, но молю тебя, пожалуйста, не лезь ты в это дело, останься в стороне, а?
Он почувствовал, как им овладевает печаль. И, неожиданно устав от всей этой дискуссии, спокойно положил ей конец.
– Ильза, дорогая, ты помнишь – конечно, ты должна это помнить – ту дождливую ночь в Иерусалиме, когда ты, рыдая, сказала мне, что должна остаться, что иначе поступить ты просто не можешь? Так вот, со мной сейчас происходит нечто подобное. Я должен это сделать. Не могу тебе даже объяснить толком, почему.
Я и сам этого до конца не понимаю. Знаю только, что я должен это сделать.
Просидев вместе с Мег и ее мужем около часа, Пол окончательно понял, что здесь он ничего не узнает.
– Полагаю, – начал он без обиняков, когда вошел, – о Тиме ничего нового не слышно?
– Если бы было иначе, разве бы я тебе не сказала? – ответила ему вопросом на вопрос Мег.
– Могу только на это надеяться.
– Чего ты от меня хочешь?
– Коротко, дело заключается в следующем. Есть некий молодой человек, сын очень близких моих друзей, которые в полном отчаянии, так как он пропал. Он был студентом Тима, обожал его. Я хочу отыскать этого молодого человека, никак… – он повысил голос, – никак не повредив при этом Тиму. Я подумал, что ты… в общем, я надеялся, что ты сможешь мне чем-нибудь помочь. Я хочу лишь найти этого молодого человека, ничего больше.
– Понимаю. Но никто из нас ничего не знает, Пол. Мы в полном шоке. Даже Том в армейском госпитале, даже он, самый законопослушный человек на свете и полная противоположность своему брату, совершенно ошеломлен. И Агнес, которая его так любит, ты ведь помнишь, как близки были эти двое – Тим и Агнес – еще когда они были детьми?.. – Спазм сжал горло Мег, и она умолкла.
Нет, решил Пол, она ничего не знает. Как и говорила Ильза, ему ничего не удалось узнать у Мег.
Но всю дорогу назад, в город, ее слова продолжали звучать в мозгу: «Как близки были эти двое».
Он не виделся с Агнес несколько лет и, вероятно, не увидит еще столько же, если только чья-нибудь смерть или свадьба не приведут ее сюда из Нью-Мексико.
И все то время, пока он, умело лавируя в потоке машин, ехал через Линкольновский тоннель в Манхэттен, эта мысль, мысль о близости Тима и Агнес, не давала ему покоя. Дурацкая затея, погоня за химерами… Ему казалось, что он слышит голос Ильзы. Как с теми лебедями на озере Гарда. Ну хорошо, он узнал, кто такой был Джордан, и что это ему дало? Еще один бессмысленный факт, чтобы присоединить его к тысяче других таких же бессмысленных фактов. И однако… И все же…
Ладно, пусть они все считают его полным идиотом, гоняющимся за химерами! Это было написано на всех лицах. Это явственно прозвучало и в вежливом удивлении Тео, когда он попросил у него несколько фотографий Стива, с бородой и без, и в его осторожных расспросах насчет здоровья. Моего душевного здоровья, с иронией подумал Пол. Он, верно, решил, что я спятил, или что я всегда был своего рода богатым эксцентриком, как те богачи, о которых иногда читаешь в газетах, бросающие в толпу деньги, словно это конфетти.
– Могу я спросить, с чего вы думаете начать? – задал вопрос Тео.
– Спросить вы можете, но я не могу вам ответить.
– Понимаю. – Голос Тео звучал все так же мягко и вежливо, словно он думал про себя: «Господи, сжалься над ним, у него добрые намерения, у этого совсем выжившего из ума бедняги; он пытается сделать это ради дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135