– Вы так застенчиво наклоняете голову. Застенчиво, почти стыдливо.
– Правда? Я за собой этого не замечала. – И словно желая доказать обратное, она посмотрела ему прямо в глаза.
Он ответил на ее взгляд, и Айрис, слишком смущенная, чтобы отвернуться, продолжала смотреть на него; глаза смотрели в глаза.
– Вы не сказали, как вас зовут.
– Айрис.
– Вам подходит это имя. Такой элегантный и строгий цветок.
– Но я совсем не строгая.
– Наверное, такое впечатление складывается из-за вашей застенчивости. Кстати, меня зовут Виктор.
Ах, если бы ей пришло в голову, что на это ответить, что-нибудь необычное, не столь избитое как «какое красивое имя». Но она никогда не разговаривала с мужчиной так долго. Если она и оставалась наедине с мужчиной, то не больше, чем на пару минут, да и то с мужем какой-нибудь приятельницы, с которым они, как правило, обменивались замечаниями об учительнице в пятом классе – настоящее чудовище – или о ценах на недвижимость в городке.
– Вы не обижаетесь, что я назвал вас застенчивой? Я хотел сделать вам комплимент. Это прекрасное качество для женщины.
– Да, если оно не заходит чересчур далеко.
– Уверен, в вас этого нет. Просто вам нужно время, чтобы освоиться.
– Вы правы, – признала она.
– Вы чувствуете себя неуютно с так называемыми заправскими остряками, на вечеринках с коктейлями, где каждый стремится перещеголять другого в остроумии.
– О, мне такие вечеринки никогда не нравились, более того, я их ненавижу.
Он кивнул.
– Понимаю. Показуха. Кто есть кто. Приходишь домой с головной болью. Я во всяком случае.
И он принялся рассказывать ей разные анекдотичные случаи о вечеринках, которые ему пришлось посещать. Рассказывал он занимательно, делая много метких замечаний, и вообще вел себя так просто и по-дружески, что Айрис полностью расслабилась.
Откинувшись на стуле, она откусила пирожное и искренне воскликнула:
– Ой, как вкусно!
– Я рад, что вам нравится. Сначала вы были в нерешительности, боялись со мной пойти.
Она опустила глаза и посмотрела на свои руки – дорогие кольца, изящные загорелые запястья. Созерцание собственных рук почему-то прибавило ей уверенности в себе, и у нее вновь возникло ощущение одержанной победы, как и тогда, когда он смотрел на нее в салоне Леа.
– Вы не поверите, – сказала она чуть ли не весело, – но со мной такое не часто случается.
– Или совсем не случается? – И так как она молчала, добавил: – Ревнивый муж, надо полагать?
– Да. – Если бы Тео знал, если бы он только знал!
– Ну, это же совсем невинно. Я был один, меня мучила жажда, а любой напиток покажется в десять раз вкуснее, если с тобой за столом сидит очаровательная женщина. Вы смело можете рассказать об этом мужу, когда вернетесь домой.
Но это не было «совсем невинно», иначе чем объяснить ее волнение, эмоциональный подъем, вообще сложную гамму чувств, которые она испытывала. И этот мужчина, казалось, с первого взгляда сумел понять, что она из себя представляет, видимо, угадал, в каком она состоянии.
– Ну хорошо, тогда не говорите вашему мужу.
– Но я же не сказала, что не сделаю этого.
– У вас был такой вид. А может, не говорить действительно лучше. Мужья и жены умеют все усложнять, не правда ли?
– А вы женаты, мистер… Виктор?
– Развелся шесть лет назад. Но мы по-прежнему друзья. Если нам случается оказаться одновременно в одном городе, я обязательно приглашаю ее на обед.
– Я знаю, так бывает, но представить этого не могу. Если бы я… мы развелись, я бы его возненавидела. – Неожиданно спазм сжал ей горло. – Мне бы пришлось его возненавидеть.
– В самом деле? – заинтересовался Джордан. – Но это же, простите меня, так старомодно. Сегодня люди ведут себя честнее. К чему ждать, пока долго подавляемая неприязнь не перейдет в ненависть. Ждать горького конца, когда вы не сможете выносить друг друга и минуты. Уходить надо вовремя, так я считаю.
К ее неописуемому ужасу и стыду, глаза Айрис наполнились слезами. Она быстро сморгнула слезы, но он все же успел их заметить.
– О, извините. Я огорчил вас. Извините.
Она вытерла глаза, чувствуя себя жалкой и смешной.
– Ничего. Как глупо с моей стороны.
– Что же тут глупого, если у вас неприятности.
– Да нет, не знаю, что на меня нашло. – И поскольку необходимо было как-то объяснить этот приступ слабости, она сказала: – Мы поссорились. Вообще-то мы не часто ссоримся, поэтому это меня так задело.
Он легонько потрепал ее по руке, спокойно заметив:
– Ну, стыдиться тут нечего.
– Вы очень добры, – ответила Айрис, именно это и имея в виду.
– Я многое повидал в жизни, много путешествовал, я знаю, когда человеку плохо.
Какой необыкновенный мужчина, подумала она, такой мягкий, такой понимающий.
– Но давайте поговорим о чем-нибудь приятном, Айрис, – продолжал он. – Расскажите мне о своих детях, то есть, если вам хочется.
Это была более безопасная тема, если, конечно, не касаться Стива. Ни к чему снова приходить в возбужденное состояние, что непременно случится, если она заговорит про Стива. Поэтому она рассказала о Лауре, стараясь быть не слишком многословной, чтобы не наскучить, и о Филиппе и его способностях к музыке.
– Я сама начала заниматься с ним, но он меня быстро обогнал и теперь ходит в музыкальную школу.
– Вы и сами, наверное, хорошо играете.
– Всего лишь как любитель. Играю для собственного удовольствия. Я люблю рояль.
Глаза Джордана вспыхнули.
– У меня идея. Я случайно увидел в газете объявление, что завтра в Карнеги-холле, а может, в Линкольн-центре, не помню точно, состоится фортепьянный концерт. Какой-то южноамериканец, лауреат конкурса Клайберна в Техасе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135