– Можно? – спросил Фрэнсис. – Я заблудился, – он задыхался и промок насквозь. – Не представляю, где я нахожусь.– Конечно, заходите. Повесьте куртку на крючок, – говоривший был необыкновенно светлым негром с тонким орлиным носом. – Мне нужно проверить тетради, если вы позволите.Фрэнсис со своей чувствительностью к голосам обратил внимание на его акцент образованного человека. Он сел, внимательно наблюдая за мужчиной (умные глаза, красивые руки) и прислушиваясь к нарастающей за окном буре (хлещет вода, ревет ветер).Учитель поднялся и приблизился к Фрэнсису, чтобы тот смог его услышать.– Меня зовут Патрик Курсон. Вы попали в деревню Галли.Фрэнсис протянул руку:– Фрэнсис Лютер. Я живу недалеко от Пойнт-Анжелик. Я, по всей видимости, потерял дорогу.– Вам нужно будет вернуться назад и на развилке повернуть налево, это мили две отсюда. И вы попадете прямо в Элевтеру.– О! Откуда вы знаете?– Что вы владелец Элевтеры? На этом острове все знают все обо всех. Нет, не совсем так. Но обычно люди интересуются возрождением таких старых, заброшенных мест. В этом есть что-то романтическое, не правда ли?– Не знаю. Я в основном копаю, сажаю или читаю книги, чтобы научиться сажать и копать.Учитель положил на полку несколько книг, и Фрэнсис спросил его:– Я отрываю вас от работы? Я дождусь конца бури, если, конечно, она когда-нибудь закончится.– Закончится, через час или два, – Курсон сел. Ему без сомнения хотелось поговорить. – Вам, наверное, было нелегко, приехав из города, начать новую жизнь?– По счастью, у меня очень хороший управляющий, который понимает в бананах, изгородях, овцах, найме на работу – короче, во всем.– Найме на работу? Не думаю, чтобы у вас были с этим трудности. У нас множество безработных.– Я знаю. Меня беспокоит и это, и заработная плата. Я плачу на тридцать центов в день больше, что не вызывает ко мне теплых чувств со стороны других землевладельцев, – и он поторопился добавить, – я вовсе не хочу казаться святым, я просто… – он не закончил.– Это значительная прибавка, учитывая, что в сезон на фермах платят восемьдесят центов в день.Было непонятно, враждебен ли сидящий напротив человек или у него просто такая манера вести разговор. Затем Курсон спросил:– А что вы собираетесь делать с пока пустующей землей, если я, конечно, не слишком вторгаюсь в ваши дела? Но меня, как и других, разбирает в отношении вас любопытство.Фрэнсис решил, что он просто прямолинеен.– Я догадываюсь, к чему вы клоните. Владельцы поместий оставляют часть земли невозделанной, чтобы не платить налоги. Это правило должно быть изменено. Я хочу засадить всю землю. Это дело совести, когда такая нехватка продовольствия.– Вы удивляете меня, мистер Лютер. Наступило молчание. Затем Фрэнсис поинтересовался:– По дороге сюда я спрашивал у каких-то людей, как проехать. Они не говорили по-английски, меня это удивило.– Здесь говорят на своем наречии. Смесь карибских и африканских слов и французского языка.– Но ведь остров перешел к англичанам сто пятьдесят лет назад!– Даже раньше. Но эти деревни оторваны от мира. Многие дети говорят на этом наречии дома, а английский язык впервые услышали у меня в классе.– Британский английский? – с улыбкой спросил Фрэнсис.– Да. В Коувтауне меня учили англичане, потом я был в Кембридже, так что, полагаю, приобрел кое-какой акцент.– Значит, родились вы здесь, на Сен-Фелисе?– Нет. Может показаться странным, но родился я во Франции. Сюда меня привезли, когда мне было два года.Отец-француз? – подумал Фрэнсис. Вполне возможно. Одному Богу известно, что за страсти, разбитые сердца и стыд произвели на свет этого утонченного и несомненно чувствительного человека! Правда, то же самое можно сказать о любом из нас.– Моя мать родилась на острове, – сказал он, – но уехала. А я вернулся. Иногда мне самому интересно, почему и зачем. Желание избежать чего-то? Притяжение истории? Я, мистер Курсон, по типу своему человек, который мог бы стать антикваром или реставрировать старые дома. Я люблю прошлое, люблю доискиваться до корней. Я даже начал писать историю Сен-Фелиса, о людях, пришедших сюда, и о том, что их привело.Курсон кивнул:– Если вы ищите историю, она у нас есть. Ваша собственная Морн Блю – как за нее боролись французы и англичане! Она четыре раза переходила из рук в руки в ходе одного из самых кровопролитных сражений восемнадцатого века. Когда я был ребенком, там еще сохранялись остатки крепости. Постепенно камни и кирпичи разобрали окрестные жители. Французы строили из камней, а англичане из кирпича, вы знали об этом?– Нет, не знал. Курсон оборвал себя:– Простите. Я говорю с вами как учитель.– Ну так вы же и есть учитель.В этот момент порыв ветра распахнул дверь и она ударилась о стену. Курсон встал и плотно закрыл ее. Фрэнсис с тревогой спросил:– Это случайно не ураган? Я здесь уже давно, но не видел ни одного.– Не волнуйтесь, если ураган налетит, вам не придется спрашивать. Мне было четырнадцать, когда остров был просто изуродован. Окна выбиты, деревья вырваны с корнем, вода на полу стояла на три дюйма. Урожай какао на острове в тот злосчастный год был потерян.– Зависимость от погоды, – подтвердил Фрэнсис. – Мой дядя Лионель Тэрбокс говорил мне, что наводнения и засухи раз десять ставили его на грань разорения.Его собеседник ничего на это не сказал, и, внезапно поняв, Фрэнсис вспыхнул:– Конечно, я знаю, что для бедных это гораздо тяжелее.Он оглядел классную комнату: убогие парты, старая полка с потрепанными книгами, маленькая доска на подставке – и все.– И все же вы тоже вернулись, – произнес он, думая вслух.– Простите?– Я имею в виду, что вы вернулись несмотря на то, что жизнь здесь тяжелая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138