Но все знают, что ты там не была, и подозрительно на тебя смотрят: а почему это она не была на празднике? Или идешь в магазин, чтобы купить что-нибудь в кредит, а продавец на тебя смотрит и думает: а почему это ее там не было, и вообще, значит, она не такая, как все. – Она сердито пыхнула своей сигаретой. – Ненавижу маленькие городки – все знают о тебе гораздо больше, чем ты сама. Это как в тюрьме.
– А другие. Им нравятся эти праздники? – спросила Бет.
– Да, очень нравятся, – возмущенно сказала Ферн. – Но знаешь, что я сделаю, когда стану богатой и знаменитой?
– Что?
– Я вернусь в Кресент-Сити и заткну все эти карусели им в задницу, – сказала она.
Как же она ругается, подумала Бет, краснея. Это отвратительно, как пьяный мужик. Она отвернулась от Ферн и посмотрела в окно. День уже клонился к вечеру, небо было подернуто серой пеленой, и лишь две-три звездочки просвечивали сквозь облака. Впереди виднелись пустые поля, огороженные низкими заборами. Здесь было совсем не так, как в Северном Айдахо, штате Вашингтон или Орегоне. Они проделали уже длинный путь, и еще ни разу здесь не шел дождь, а дома он шел постоянно. Дождь, мрачные сосновые леса, сильные метели зимой и это огромное черное озеро, которое, казалось, так и ждет от тебя какой-нибудь ошибки, чтобы тебя проглотить. Дома все было неизменно, тесно, как будто все сгрудилось в одном замкнутом пространстве. А здесь всего было понемногу. Вон у забора стоит, пощипывая траву, лошадь. Вдалеке виднеется фермерский дом, две коровы. И еще эти бескрайние поля, которые трудно разглядеть в сумерках. У Бет появилось какое-то странное чувство: как будто она болтается где-то между небом и землей и ей не за что уцепиться.
Пассажиры включали подсветку для чтения, откуда-то раздался голос молодого человека: «Я разбужу тебя в пять».
Бет начала представлять себе Ферн и все то, что она будет делать с каруселями, и ей стало смешно. Она не могла сдержать смех – это действительно было забавное зрелище.
– И горячие сосиски тоже, – добавила Ферн, тоже хихикая.
Где-то впереди замаячили огни небольшого городка.
– Стоим пятнадцать минут, – объявил водитель.
– Пошли, – сказала Ферн, – беря Бет за руку.
Сидеть с Ферн и солдатами за столом было похоже на то, как если бы она находилась на пороховой бочке, готовой взорваться каждую минуту. Парни всячески старались обратить на себя ее внимание, рассмешить. Они просто из кожи вон лезли. Просто поразительно! Бет глядела на них во все глаза. Когда они вернулись в автобус, парень, который расплатился по их счету, встал в проходе, наклонившись к Ферн, пока все остальные занимали свои места.
– Пошли туда, ладно? – услышала Бет. Она удивилась, почему это он оказался в выигрыше, а остальные отступились. Он вроде бы ничем не отличался от других. Обыкновенный солдатик с торчащими ушами, наверное, и бриться-то начал совсем недавно. Но ей все мужчины казались загадочными. Какая-то другая порода людей.
– Нет, – сказала Ферн.
– Я еще никого не видел красивей тебя, – продолжал уговаривать он. – Пойдем, малышка. Всего лишь на пару минут.
– Нет.
– Послушай, малышка. Я еду в Форт-Орд, а оттуда меня отправят в Корею воевать. Возможно, меня там убьют.
– А мне-то что? – сказала Ферн.
– Ну пойдем, – умолял ее он.
– Чтобы ты мог потом хвастаться перед своими дружками? – спросила она. – Сгинь с глаз моих!
– Да ладно тебе, – говорил он, покачиваясь в такт автобусу.
Ферн смотрела прямо перед собой, не обращая на него внимания. Наконец он отстал.
– «Пойдем посидим с тобой сзади, – передразнила она. – Ты такая красивая», – Она повернулась к Бет и посмотрела ей прямо в глаза. – Ты небось и не поняла, о чем идет речь, – сказала она тоненьким голоском с придыханием. – Ты, наверное, еще девушка, наверное, со своим мальчиком только за руки и держались. Бет так и сжалась.
– Трахаться, – произнесла Ферн. – Вот чего ему надо.
Это слово. Ну конечно же, она знала его. Все знают. Но сейчас она впервые услышала, как кто-то произносит его вслух. Она ахнула и захихикала от смущения.
– Им всем только одно и нужно, – продолжала та. – Мне мама говорила об этом, когда мне было еще десять. Она мне сказала: «Если у парня есть время, он будет трахать кого угодно. Он будет трахаться хоть с грязью. Они все такие».
– Она так сказала? Твоя мама?
– Я это и без ее слов знала, – сказала Ферн. – От нее и ее дружков.
– И у нее были друзья? Ничего себе! А что говорил твой папа?
– Ну, это было уже когда они разошлись, – на ходу придумывала Ферн. – Понимаешь, в нашем доме на одной стороне находится ее спальня, потом ванна, а потом моя спальня. – Ее язычок лизнул ярко-красные губы, в темноте глаза казались влажными и блестящими. – Так всю ночь я слышала, как в туалете спускают воду. Пошла подмываться, – говорила я про себя. Ну, знаешь, чтобы вымыть все это из себя, когда оно туда попадет. И всю ночь это продолжается. Три, а то и четыре раза.
Бет уставилась на нее, как завороженная.
– А еще? – прошептала она.
– А что еще? – ответила Ферн. – Им только и делов – трахаться.
Ферн тоже все время занималась этим, начиная с двенадцатилетнего возраста. Она спала со своим дедушкой, двоюродными братьями, зубным врачом, когда он лечил ее зуб.
– А ты не боялась забеременеть? – спросила Бет, вытаращив глаза. Потому что это самое страшное – забеременеть. Тогда твоя жизнь будет навсегда погублена, хотя иногда она не могла понять, почему это так хорошо, когда ты замужем, и так ужасно, если нет. Бадди всегда был очень осторожен и вынимал ею до того, как кончал.
– Я залетала, – сказала Ферн. – Два раза.
– И что ты делала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173