– Мы спорим об украшении елки? Как глупо! Это радостное событие. Меня никогда не заботил цвет лампочек.
– Ты закончила?
Кесси поняла с полуслова. Его терпение было на исходе. Она положила руки на колени и встретила его грозный взгляд.
– Прекрасно. В следующем году ты купишь украшения сама. Я закончил.
– Прекрасно, – эхом ответила она, положив ноги повыше, – упакую подарки для Элизабет.
– Что ты приготовила?
– Почти все подарки – одежда: пара пижамок, свитер. Не могла устоять против рождественского платья. Медвежонок…
– Медвежонок? Я тоже купил медвежонка.
– Почему ты сначала не спросил меня?
– Почему, черт побери, я должен это делать? У каждого ребенка должен быть медвежонок.
– Хорошо! Мы хоть в чем-то согласны друг с другом, – саркастически заметила она.
– Прекрасная основа для брака, – проворчал он себе под нос.
К счастью, ближайшие дни были заполнены встречами с Макларенами: обмен гостинцами, пение рождественских гимнов, обед у Макларенов дома. Джесс и Брайана устроили прием для родных и друзей, как Люк и Мэнди.
Кесси восхищалась легкостью и фантазией, с которыми каждая хозяйка устраивала прием, завидовала им, вспоминая, каких трудов стоило им с Эндрю просто украсить елку.
Ее семья тоже отмечала Рождество, но не так широко, как Макларены. Да и стоит ли сравнивать? Любая семья вносит в праздник что-то свое, присущее только ей. Это не зависит от финансовых возможностей, а только от силы любви.
Когда Эндрю уехал после Нового года, Кесси почувствовала его отсутствие острее, чем прежде. Она так много времени провела с Макларенами, что теперь скучала по шуму и сутолоке. За исключением традиционных воскресных обедов у них, она нигде не бывала, и ее ожидало одиночество бесконечно однообразных зимних дней.
Когда она не была занята с ребенком, ее мысли возвращались к Эндрю и их прощанию.
Она чувствовала, что ему не хочется уезжать. За несколько дней до отъезда он замкнулся в себе, стал особенно раздражительным, менее шумным, чем обычно, и без конца нянчился с Элизабет.
Кесси радовалась каждый раз, когда видела их вместе. Она догадывалась, что муж старается отвлечься от грядущего отъезда.
Эндрю уезжал поздно вечером, когда дочка уже спала. Кесси не знала, что сказать, когда увидела его за сборами. Они пришли к безмолвному пониманию за эти две недели, что он был дома.
Собравшись, Эндрю отнес багаж в джип. Затем вернулся, зашел в детскую и встал возле колыбели, чтобы попрощаться с ребенком.
Кесси оставила их одних. Когда он вышел и они спустились вниз, Эндрю попросил ее хриплым от волнения голосом:
– Держи меня в курсе ее успехов. И побольше фотографируй.
– Хорошо, – согласилась она.
Чтобы он не видел неожиданно навернувшихся слез, Кесси отвернулась.
Но он заметил и, проведя ладонью по ее щекам, чтобы вытереть их следы, сказал:
– Ты сможешь с этим справиться, Кесси.
Борясь с волнением, которое вызвала нежность его голоса, она ответила с наигранной бравадой:
– Знаю, что смогу.
– Мне лучше уехать… – (Его голос действительно дрогнул?) – Береги себя.
Уже на пороге он обернулся и поцеловал ее. В этот раз поцелуй не был для него неожиданностью.
Их взаимное недовольство мгновенно исчезло, и она не колеблясь ответила на поцелуй.
Тепло его губ глубоко взволновало Кесси. Когда бы она об этом ни вспоминала, это чувство возвращалось к ней. Она ответила на его поцелуй естественно, без мысли о Мерфи, под натиском губ мужа и непривычного чувства собственного желания.
Кесси продолжала заботиться о ребенке, что не составляло для нее труда. Гораздо труднее было разобраться в собственных чувствах к Эндрю и понять, как теперь вести себя с ним.
Глава 7
Эндрю шагнул в палату, игнорируя попытку Кесси показать кровать Элизабет. Ребенок неподвижно лежал в кислородном боксе, борясь за каждый вздох. Глаза девочки были закрыты, хотя, похоже, она не спала, крошечная грудь без конца вздымалась, лицо было бледным, прелестные белокурые волосы прилипли к головке.
У Эндрю все внутри сжалось в мрачном предчувствии беды. Внезапно возникло неясное, но такое знакомое чувство мучительной беспомощности, которое он уже испытывал несколько лет назад, когда его брат лежал в этом же госпитале, подключенный к аппаратуре, поддерживавшей его жизнь. Это же чувство преследовало его, когда муж Сары был застрелен. Оно было таким же мучительным, когда погиб Мерфи.
Сейчас, борясь с волнением, Эндрю смотрел на малышку и, хотя это было непросто, старался отогнать от себя неприятное чувство.
Наконец оторвав взгляд от больничной койки, он ощутил за своей спиной присутствие Кесси и повернулся к ней. Как только их глаза встретились, ярость, которую он подавлял, неожиданно вспыхнула в нем.
Эндрю пробыл в пути пятнадцать часов, любезно вел себя с персоналом госпиталя, торопясь найти Элизабет, но он очень устал, был голоден, обеспокоен и взбешен. Поэтому всю свою сдерживаемую до того момента злобу выплеснул на жену.
Он приблизился к ней, словно тигр, готовый наброситься на добычу.
– Почему ты не сообщила мне раньше? Я бы приехал домой тотчас же. Что заставило тебя так долго ждать?
Ее губы беззвучно двигались в оправдание, но у него не хватило терпения дождаться ее ответа.
– Черт, Кесси! У нее пневмония. Ты же знаешь, что я беспокоюсь за нее. Почему не поспешила сообщить мне?
– Это произошло так неожиданно, Энди, – ответила она. – Кроме того, я… я думала, что справлюсь сама.
– Ха! – громко усмехнулся он.
– Пожалуйста, – начала умолять она, – потише.
Он посмотрел на ребенка.
– Ты права. Сейчас не время и не место, но когда мы будем одни, обязательно это обсудим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40