Смерть ужасна - все в человеке восстает против нее, по умирать целую
вечность!..
И тут же эта мысль уступила место другой, неизмеримо более страшной.
Ведь в том же самом заколдованном двухчасовом круге обречено теперь
вращаться и все человечество... Нет, впрочем. Мощность хроноскопа не так
уж велика, чтобы воздействовать на всю планету. И все-таки - а вдруг?..
Стенли похолодел, живо представив себе, как многие тысячи людей на
Земле будут вечно умирать, а другие тысячи вечно страдать от болезней. И
даже те, у кого в течение, этих двух часов произошли радостные события,
вряд ли станут участливы от их бесконечного повторения, Ведь за этой ра-
достью ничего не последует!
Фостеру мучительно захотелось проснуться и стряхнуть с себя немысли-
мое наваждение. Но он отчетливо сознавал, что это не сон, что ему вообще
не суждено больше видеть снов, его ждет вечное бодрствование в несокру-
шимых пределах между двенадцатью и двумя часами пополудни...
В этот момент мрачные размышления Стенли были прерваны: контрольная
стрелка достигла красной черты, и водоворот времени вновь подхватил,
закружил его и вынес в то же трагическое место - к змеящейся среди пыш-
ной зелени щели глубокого каньона...
Еще один неотвратимый круг... И еще один... и еще... Он непрерывного
калейдоскопа изнурительно повторяющихся событий Стенли постепенно терял
способность мыслить. Он уже почти не реагировал на происходящее, а лишь
тупо и бессмысленно продолжал автоматически играть снова и снова свою
двухчасовую роль...
И все же, несмотря на липкий густой туман, обволакивающий его мозг,
Фостер натренированным глазом физикаэкспериментатора отметил странную
деталь...
Он не мог бы сказать, на каком это случилось круге. Но он увидел, как
желтый листок, сорвавшийся с дерева, на этот раз упал в пропасть, не
коснувшись мостика. Ничтожное различие в несколько сантиметров. Но -
различие!..
Сознание Фостера, мгновенно избавившись от оков безразличия, лихора-
дочно заработало, словно двигатель, к которому подключили электроэнер-
гию.
Разница в несколько сантиметров!.. Мельчайший штрих, ничтожнейшая де-
таль, вряд ли способная сколько-нибудь существенно повлиять на воспроиз-
ведение событий.
Но она есть, эта разница, - вот в чем главное! Фостер не Мог оши-
биться, он видел совершенно отчетливо... А если так, значит, в мире в
самом деле нет той железной последовательности и предопределенности всех
событий, которую исповедовали физики во времена Ньютона и Далласа...
Как же он мог позабыть?.. Случайность!.. Она есть... Вселенной правит
не алгебра, исключающая любые неожиданности и непредвиденные повороты, а
вероятность... Разве сам он не объяснял много раз своим студентам, что
мировые процессы необратимы? И приводил пример: если, скажем, взорвать
мост через реку, а затем пустить время вспять, то разлетающиеся во все
стороны осколки хотя и повернут назад, но никогда не соберутся вновь в
точно такой же мост...
Прошедшее и будущее связаны неоднозначно! Падающий листок... А может
быть, не только листок? Просто он не обратил внимания. Был подавлен од-
ной только мыслью о невозможности спасти Глен.
Теперь Фостер стал внимательнее присматриваться к повторяющимся собы-
тиям. И ему удалось заметить, что некоторые детали действительно разли-
чаются. Однажды тот же лист опустился не слева от мостика, а с противо-
положной стороны. В другой раз на одном из перекрестков, который он не-
изменно проскакивал при зеленом свете светофора, его едва не задержал
красный сигнал. Тогда же Фостер отметил, что аппаратура хроноскопа вхо-
дила в режим на одну миллисекунду дольше, чем обычно...
Разумеется, все это были только мелкие, в общем-то несущественные де-
тали, которые сами по себе мало что могли изменить. И все же у Фостера
появилась надежда. Смутная, неосознанная, неясная - и все-таки надежда.
Стенли преобразился. Он обладал бесценным для экспериментатора
свойством: способностью, если нужно, сотни и тысячи раз настойчиво пов-
торять один и тот же опыт, без устали производить повторные однообразные
измерения. Дет тех пор, пока не будет получен желаемый результат. Именно
это всесокрушающее упорство и помогло Фостеру создать хроноскоп...
Но, прежде чем действовать, надо было все продумать и взвесить. Те-
перь, когда он снова обрел какое-то равновесие, в голову ему пришла по-
разительная мысль. Настолько очевидная, что можно было лишь удивляться,
как она не возникла раньше. Может быть, именно в силу своей очевидности?
..
Только на пятнадцатом, а может быть, на двадцатом круге Фостер обра-
тил внимание на то, что помнит все случившееся, начиная с момента траге-
дии у мостика. И все, что происходило потом, все однообразные повторения
событий. А ведь он считал, что обращение времени должно стирать всякую
память о событиях, которые из прошедших становятся будущими.
И разве не удивительно, что в его сознании рождаются новые мысли, ко-
торые не возникали на прошлых кругах? Все действия и поступки воспроиз-
водятся точь-в-точь, а сознание почему-то себя не повторяет. В чем же
дело?
Может быть, правы те, кто считает, что мозг - это своеобразное кван-
тово-механическое устройство, где предшествующие состояния связаны с
последующими далеко не однозначно. Система, работающая на принципе неоп-
ределенности...
Но разве не сознание управляет поступками человека? Почему же, в та-
ком случае, он ясно видит возможность спасти Глен, но не способен совер-
шить для этого ни одного реального шага?
1 2 3 4 5 6